Неоконченный портрет

– Что? Мои головные боли? Ты что, когда не занят игрой в ковбоев, изображаешь из себя врача? – Она залилась краской, но заставила себя не поддаваться смущению. Он подошел к ней, от него веяло теплом. – Ты серьезно? – недоверчиво спросила она. – Господи, Лоренс! Со мной все в порядке. Просто, когда я приехала сюда, мне немного нездоровилось. До этого я работала дни и ночи напролет, заканчивая два портрета, и, видимо, силы мои иссякли. К тому же я тебе сказала, что не очень хорошо переношу высоту.

– Может, да, а может, и нет. Ну ладно. Я договорился со своим другом в Таллоу, чтобы он тебя посмотрел. Выехать надо пораньше, он согласился только ради меня. Эшли, когда ты последний раз была у окулиста?

– Что? Но ведь я тебе не жаловалась…

– Так когда же, Эшли? В прошлом году? В позапрошлом?

На самом деле это было в год окончания школы. Она чувствовала, что у нее появилась небольшая близорукость, но особенно не беспокоилась.

– Не люблю врачей, – буркнула она. – Не люблю осмотров, не люблю тех, кто вмешивается в мои дела и учит меня жить…

– Видно, что тебя никто не учил самодисциплине. Будем иметь это в виду и подсластим пилюлю, идет?

Она сделала вид, что поглощена бронзовой статуэткой. Он тихо подошел и остановился у нее за спиной, провел пальцами вдоль ее рук, забрал статуэтку и поставил ее на стол.

Эшли стряхнула его руку с плеч, но он крепко притянул ее к своей могучей груди и обнял за талию.

– Эшли, тебя не восхищает мое терпение? – проговорил он, уткнувшись ей в шею. – Я ждал, пока ты привыкнешь к своему положению, с самого первого дня, но больше ждать не могу.

Он терся губами о ее шею, а она отдирала от себя его руки, силясь высвободиться. Ей некогда было говорить что-то вроде: «Лоренс, перестань, это смешно». Ум ее пытался разобраться в том, что он сказал о Роберте, в его словах о том, что он выпустит из нее пары, а тут еще его вечные приставания.

– Как это у тебя получается, – резко начала она, – сперва ты сообщаешь мне о назначенной консультации у врача и тут же пытаешься заняться со мной любовью?

Одной рукой он принялся нащупывать застежку на юбке, другая легла на глубокий вырез блузки.

– Эти дела взаимно не исключают друг друга, – прошептал он ей на ухо.

Не успела она опомниться, как они уже оказались на кожаном диване. Опираясь на локоть, Лоренс смотрел на нее, в его глазах играло любопытство.

– Когда же ты покоришься мне, Эшли? Неужели из-за твоей гордости мы потеряем поллета? – Он провел длинным пальцем по волнистой линии губ.

Эшли не утерпела и куснула нежную мякоть.

– Немножко людоедства – это очень мило. Может, еще?

– Иди к черту, не серди меня! Я и так злая.

– Ну зачем такие слова? – Его рука нырнула в глубокий вырез ее простой блузки и начала неумолимо продвигаться к желанной цели.

Цель была достигнута, и тело Эшли пронзила горячая молния.

– Лоренс, ну как тебе втолковать, что мне это безразлично? – застонала она, отчаянно сопротивляясь зову желания.

Он не переставая поглаживал ее сосок, пока тот не выступил навстречу его пальцам. От его низкого грудного смеха по ее телу пробежала легкая дрожь.

– Это делается не только словами, милая. Ты все время говоришь «нет», но твое поведение доказывает обратное. – Лоренс положил ладонь на узкую дорожку между ее грудей, и она услышала биение сердца под его ласковой рукой.

– Это ничего не значит, это просто… э… непроизвольная физическая реакция, – прошептала она, безнадежно пытаясь убедить в этом и себя, и его.

– Ты еще говоришь о непроизвольных физических реакциях, – проворковал он, уложив ее поудобнее на подушки и прижав своим телом, потом наклонился к ее ноге, еще касающейся пола, поднял ее на диван, не спеша лаская бархатистое бедро. – Эшли, Эшли, что ты со мной делаешь? Понимаешь ли ты хоть чуточку, что со мной творится?

Она понимала, и совсем не чуточку, что творится в его теле, и это полностью заглушало увещевания ее мозга. Нащупав пуговицы шелковой рубашки, она расстегнула ее, просунула руку в гущу жестких волосков на груди и восхищенно вздохнула. И тут почувствовала, что его тело больше не придавливает ее. Он опирался на одну руку, но вдруг локоть поехал по скользкому дивану, и Лоренс пробормотал что-то, похожее на проклятье.

– Черт бы побрал этот диван, его купили не для этого, но, боюсь, до спальни мы не доберемся. С другой стороны…

Снова ощутив на себе всю массу его крупного тела, Эшли слегка было дернулась, но сразу же передумала: сопротивляться такой туше немыслимо. Она лишь слабо пролепетала:

– Ты не пушинка, учти.

Наконец он пристроил на диване левую руку и, неровно дыша, успокоил ее.

– Ничего, ты выдержишь. Мне всегда были по вкусу пылкие девчонки.

– Я воспылаю как бумажная кукла, если ты не слезешь с меня, – прорычала она. – Мне нечем дышать!

– Да, на этой штуке все получается не так. Никогда не думал, что она такая скользкая. – Смех чуть приглушил блеск вожделения в его потемневших глазах.

– Ты хочешь сказать, что спланировал этот стихийный порыв?! – со смехом воскликнула она. – И притащил меня сюда на самом деле затем…