Неоконченный репортаж

Прозвеневший будильник буквально вырвал её из тяжёлого, глубокого сна. И проснувшейся Алёнке хотелось сейчас лишь одного: забраться с ногами на диван, укутаться тёплым пледом и смотреть какой-нибудь сериал по телевизору, только никуда не выходить бы из дому и ни с кем не разговаривать. Состояние было, как в той поговорке — «поматросил и бросил». А принимая во внимание факт того, что, собственно, Егор её вовсе и не «матросил» — становилось ещё горше и обиднее…

Доехав до редакции и пройдя в свой отдел, Алёнка едва успела снять промокший плащ и раскрыть сушиться огромный свой яркий зонт, как к ней подлетела одна из сотрудниц:

— Алёнка, ну что ты, в самом деле! — затараторила она, широко раскрытыми глазами буравя девушку, — Главный рвёт и мечет — ищет тебя с раннего утра, а ты, как на грех, именно сегодня припоздала!!!

Алёнка безучастно выслушала молоденькую совсем девушку, успевшую уже отработать в редакции почти полгода и хорошо разбирающуюся в настроениях шефа, и спросила:

— А что такое, Милан?

— Ой, не знаю я! Беги скорее, он там… В общем, поторопись, ладно?

— Ладно, — тяжело вздохнув, Алёнка поправила сбившиеся от влажного воздуха пряди волос и, одёрнув блузку, прошла к кабинету главного редактора:

— Доброе утро, Пётр Михайлович… — проговорила она, едва переступив порог и проходя в кабинет.

— Утро добрым не бывает, — зло буркнул начальник, — Как это понимать?!

— Что именно? — искренне удивилась Алёнка.

— Я тебя не узнаю. Ты такие статьи выдавала — на пустом месте конфетку лепила! А что теперь?! — главный редактор стучал карандашом по рабочему столу с таким остервенением, что девушка подумала — вот-вот сломается или карандаш, или сам стол…

— А что теперь? — повторила Алёнка вопрос Главного, чувствуя, как вспотели вдруг её ладошки от напряжения и волнения.

— То есть ты не в курсе, что у нашего «золотого мальчика» в самом центре города под видом обычного ночного клуба процветал клуб извращенцев?!

Алёнка медленно осела на стоящий рядом с ней стул для посетителей и во все глаза уставилась на Главного, а тот продолжал свою яркую, эмоционально окрашенную речь:

— Чья-то «добрая душа», естественно, анонимно, сделала звонок куда следует, и в общих чертах обрисовала то, что происходит там: наркотики, изнасилования, избиения, и всё такое прочее. Ну, туда и нагрянули «маски-шоу»… Понятное дело, наркотиков они там не нашли, но насилие и избиения со всеми тяжкими во всей красе… Хотя… Они там развели, конечно, довольно бурную деятельность, опросив всех присутствующих, но, понятное дело, никто ничего заявлять не стал. В общем, Алёна, мне нужна другая статья. Я не знаю, каким образом ты теперь сможешь собрать материал, теперь, после того, как растревожили это гнездо похоти и разврата. Но… Либо ты мне готовишь этот материал, либо… — многозначительно промолчав, Главный буравил девушку глазами, ожидая ответа.

Алёнка же, встав со стула, просто молча вышла из кабинета начальника. Пройдя к стоящему в холле редакции огромному аппарату ксерокопии, достала листок бумаги. Сев за ближайший стол и взяв ручку, она что-то быстро написала от руки на белом листке бумаги, не обращая на привычную уже суету в редакционном отделе и беготню сотрудников.

Вернувшись в кабинет, девушка стремительно прошла к столу начальника.

— Что ещё?! — гневно подняв на неё взгляд, спросил Главный.

Алёнка молча протянула ему листок. Быстро прочитав написанный на бумаге текст, он перевёл взгляд на девушку:

— Заявление «по собственному»?! — удивлённо и немного обескуражено спросил он.

— Да, — просто ответила Алёнка и добавила, — Надеюсь, не придётся отрабатывать две недели?…

— Нет, не придётся! — Главный резко схватил ручку со стола и размашисто черканул в углу листка «в ОК» и, проведя линию, поставил под ней свою подпись, — Отдай в бухгалтерию! — не глядя на девушку, буркнул он и отвернулся. Алёнка больше не интересовала его, как сотрудник и подчинённый. С этого момента — больше нет.

Алёнка вернулась к своему столу. Пока ещё — к своему. С тайной грустью глянула в последний раз на моросящий за окном дождь, словно прощаясь и с окном, и со своим рабочим местом.

Медленно, задумчиво принялась складывать немногочисленные свои вещи в стопку. Ближайшие к ней сотрудники, заметив неспешные сборы, тут же забросили дела и кинулись к столу Алёнки:

— Что это ты собираешься?

— Да вот, решила уволиться…

Подскочил Оболенский:

— В каком смысле — «уволиться»?! Да ты что?! Ты же только- только начала вживаться в работу, уже даже успехи начали появляться, и что — так всё бросить?!

Алёнка молчала, не зная, как отвечать и объясняться с сотрудниками, искренне к ней расположенными. Со многими уже успели завязаться тёплые, дружеские отношения…

Как это было принято в редакции — Алёнка сходила в ближайший магазин и купила пару больших тортов — такое небольшое «сладкое на прощание».