Неоконченный романс

— О чем ты поговоришь, мама? — Сын устало сжал руками виски. — Это сугубо наше личное дело. — Поднявшись со стула, он обнял мать за плечи. — Пожалуй, пойду спать, завтра много работы.

Мать перекрестила его широкую спину и долго задумчиво смотрела вслед.

Максим Максимович никак не мог заснуть.

Вставал несколько раз пить, вышел на крыльцо, покурил и, замерзнув, юркнул под одеяло. Но сон не шел. Вновь и вновь он вспоминал застывшую, будто изваяние, Лену, ее помертвевшие глаза и неестественно охрипший голос. Отцовским чутьем он понял, что на нее так действовали кадры с Наташей Терентьевой. Неужели у нее что-то с Алексеем?

Девочка отчаянно ревнует, а тут он со своими дурацкими предположениями. Но ведь он больше шутил, не думая, что она воспримет это так серьезно. Он попытался проанализировать поведение Алексея и Наташи. Девчонка была определенно влюблена, это понятно по взглядам, зазывному хохотку. А Алексей? Максим Максимович сел на диван, достал очередную сигарету, не обнаружив зажигалки, чертыхнулся и вышел на кухню.

У соседа на втором этаже до сих пор горел свет.

Через неплотно закрытые шторы он увидел, Алексей тоже не спит, ходит по комнате, перебирает какие-то книги. Вышел на балкон, закурил…

Максим Максимович приоткрыл окно, крикнул:

— Алеша, вам тоже не спится?

— Да вот не знаю, что такое? Перебил сон, наверное. Выпить хотите, Максим Максимыч?

— Хочу, только давай ко мне, негоже мне, старику, по темноте шастать.

Через несколько минут заговорщики, весело перемигиваясь, включили в гостиной ночник, разлили по стопкам водку.

Разговор крутился вокруг будущего похода на прииск, но вскоре у Максима Максимовича стал заплетаться язык, и Алексей понял, что с него довольно. Он уложил Гангута на диван, и тот засопел, едва коснувшись подушки. Ковалев отнес грязную посуду на кухню, вымыл ее. Вернувшись в гостиную, он увидел, что сосед крепко спит, свесив одну руку с дивана. Поправив его руку, Алексей выключил ночник. Но что-то словно пригвоздило его к порогу. Дом спал. Слышалось лишь слабое потрескивание рассыхавшихся половиц, тихо и загадочно на кухне тикали ходики. Наверху в своей постели спала Лена. Перед мужчиной явственно предстало видение молодого прекрасного тела, прикрытого лишь одной простыней. Алексей потряс головой, но видение не оставляло его. Напротив, он почувствовал острейшее желание вновь ощутить в руках тяжесть ее груди, бархатистость кожи ее бедер, сладкий аромат губ. Алексей тихо застонал, и ноги сами понесли его на второй этаж. Стараясь не скрипеть половицами, он подошел к двери спальни. Дверь открылась, и в глубине комнаты он разглядел кровать.

Решив только взглянуть на девушку, он осторожно переступил порог и подошел к постели. На прикроватной тумбочке стоял стакан с водой и лежал начатый стандарт снотворного. Девушка спала глубоким сном под действием лекарства и не слышала напряженного дыхания мужчины, склонившегося над ней. Она лежала совершенно обнаженной.

Легкая простыня комком сбилась у ног. Расслабленно закинув руки за голову, она тихо улыбалась во сне. Алексей на мгновение прижался к ней губами.

— Милый. — Лена сонно потянулась ему навстречу, обняла за шею, и мужчина потерял голову. Не помня себя от волнения, он лихорадочно сбросил одежду и прижался к ней разгоряченным, обнаженным телом. Ласково, боясь спугнуть, Алексей принялся нежно поглаживать великолепные, идеальной формы полушария ее груди, почувствовал, как отвердели соски, легкой испариной покрылся плоский, матово белеющий в темноте живот. Не отдавая себе отчета, он коснулся внутренней стороны ее бедер, уткнулся губами в темнеющий пушистый холмик у основания ног и ощутил, как женщина вся изогнулась в сладостной неге.

Ему показалось, что она назвала его по имени, поднял голову. Нет, все-таки показалось, Лена по-прежнему спала. Он осторожно раздвинул длинные, стройные ноги и коснулся языком заветного бугорка. Она вздрогнула, но он не прекратил сладостной пытки: слегка пощекотал его, потом легонько втянул в рот. Пальцы тем временем раздвинули бархатистые складки, принялись исследовать лоно.

— Любимый. — Ее руки судорожно сжали его голову, ноги разошлись сильнее и согнулись в коленях. Женщина обхватила ногами его плечи, приподняла бедра, словно приглашая войти в себя. Но Ковалев медлил. Слишком долго он мечтал об этом, чтобы дать свершиться всему слишком быстро.