Неолиберализм и реставрация классовой власти

Дэвид Харви Неолиберализм и реставрация классовой власти 1

Президент Буш неоднократно заявлял о том, что США даровали «свободу» иракскому народу. «Свобода, — говорит он, — является даром Всевышнего каждому человеку в этом мире» и, «будучи величайшей державой в мире, мы обязаны помочь распространению свободы».² Эта официальная мантра (постоянно повторяемая администрацией и военными) о том, что наивысшим достижением упреждающего вторжения в Ирак было «освобождение» этой страны, раз за разом воспроизводится средствами массовой информации в США, и, по-видимому, ей удалось убедить общественное мнение в необходимости поддержать войну, хотя официальные причины, приводившиеся для обоснования этого (наподобие связей между Саддамом и аль-Каидой, наличия оружия массового поражения и прямой угрозы американской безопасности), были явно надуманными. Но «свобода» — коварное слово. Как заметил Мэтью Арнольд много лет тому назад, «свобода — прекрасная лошадь для езды, но для езды куда-то».³ Куда же, как ожидается, поедет иракский народ на лошади свободы, столь великодушно подаренной ему?

Американский ответ на этот вопрос был озвучен 19 сентября 2003 года, когда Пол Бремер, глава Временной администрации коалиции, выпустил четыре указа относительно «полной приватизации государственных предприятий, предоставления полных прав собственности иностранным фирмам на иракские бизнесы, полной репатриации иностранной прибыли… открытия иракских банков иностранному контролю, национального режима для иностранных компаний и… устранения почти всех торговых барьеров».⁴ Указы касались всех областей экономики, включая коммунальные услуги, средства массовой информации, производство, услуги, транспорт, финансы и строительство. Исключением была только нефть (возможно, из-за ее особого статуса и геополитического значения как оружия, требующего особого контроля со стороны Америки). Разумеется, они не оставили без внимания и рынок труда. Забастовки были запрещены, а право на создание профсоюзов ограничено. Кроме того, была введена регрессивная «плоская шкала налогообложения» (давняя цель американских консерваторов). Эти указы, как отмечает Наоми Кляйн, противоречат Женевской и Гаагской конвенциям, так как оккупационная власть призвана сохранять активы оккупированной страны и не имеет никакого права продавать их.⁵ Кроме того, существует серьезное сопротивление навязыванию Ираку того, что лондонский Economist назвал «капиталистической мечтой». Даже временный министр торговли Ирака, назначенный Временной администрацией коалиции, выступил против принудительного навязывания «фундаментализма свободного рынка», назвав его «порочной логикой, пренебрегающей историей».⁶ И конечно, как отмечает все та же Кляйн, противодействие Соединенных Штатов проведению выборов в Ираке проистекает из их желания работать  с  назначенными  представителями,  которые  будут  невероятно покладистыми при проведении этих свободных рыночных реформ прежде, чем сможет быть установлена прямая демократия (ведь она почти наверняка отвергла бы такие реформы). Несмотря на незаконность постановлений Бремера, навязанных оккупационной властью, они, скорее всего, должны были быть признаны законными, с точки зрения международного права, при условии одобрения их временным (хотя и неизбранным) правительством. Временное правительство, созданное в конце июня 2004 года, хотя и считалось «суверенным», могло только одобрять существующие законы. Оно не вправе было изменять законы или писать новые, хотя вряд ли его члены сильно отклонились бы от постановлений Бремера. Борьба за свободные выборы и установление демократии в Ираке, отвечающей интересам иракцев, вполне согласуется с борьбой за защиту иракских активов от иностранных хищников.