Неомифы (сборник)

— Дураки не дураки, а выжили, а выжили, значит, повезло — везучие, значит, попались, а это многого стоит.

— Ну, а что потом было-то, после того, как они через трубу к нам попали, взяли за-лож-ни-ка и смылись на бегунчанке?

— Ты не торопи меня, а то вообще ничего рассказывать не буду!

— Ладно, ладно, Чванк, не кипятись.

— И не думал. Я даже не нагрелся в процессе нашей беседы. Да, так вот… Как запрягли они бегунчанку да как понеслись в Пустошь Пустынную, так за ними никто не поспел.

— Почему это?

— Почему-почему! А заложник им на что? Продырявим, сказали, малому башку, если погонитесь, угрохаем, так и знайте.

— Точно психи какие-то ненормальные.

— Ты не себя — ты меня слушай. И такого они, вишь, стрекача задали, что их и след простыл. И никто за ними не гнался. А когда начали поиски — ближе к вечерию уже, — поздно было.

— В смысле?

— В смысле, не видно ж ни жваха, да и бессмысленно гоняться за этими двумя отмороженными. Они, поди, давным-давно засели где-нибудь.

— Где это?

— Сам подумай! На ферме на какой-нить — тьфу, ох уж эти мне землякские словечки!

— Типа той, которой владеет милочка Зиззазза?

— Да может, прямо у неё.

— Так давай расскажем об этом ребятам из Розыска? Они все фермы прошерстят и вмиг этих двух отыщут!

— Больно им то надо! Как будто ищейкам нашим больше заняться нечем. К тому же это ещё вилкой по луже писано, что отыщут: сколько уже времени прошло, а? Вот то-то и оно. Попили они, беглецы эти, нашей водички, черты их разгладились, изменились, стали красивее — попробуй их узнай. И на Земле-то родной их теперь, поди, не узнают, даже самые близкие собратья. Да и жизненных сил в их организмах добавилось, да и желудки их, надо понимать, привыкли уже к змущщской пище. Работают они на ферме какой и горя не знают и беды, и, небось, растят своих маленьких землян. Вовеки веков никто их там не сыщет. А жизнь тамошняя, я тебе скажу, — малиника.

— Ой ли?

— Ой ли, ай ли, а я о такой жизни только мечтать могу. Эх, поехал бы я на своей бегунчанке далеко-далеко, оставил бы её в Пустынной Пустоши — чай, с голоду не помрёт, умеет сок из земли добывать, — а сам бы нанялся работником к какой-нибудь крале да помогал ей как мог, да жили бы мы с ней припеваючи.

— Ага, у нас тут красота. У нас, это… ну, слово… когда всё хорошо и лучше не надо, земское такое словечко…

— Рай.

— Рай, точно. У нас же — рай. А на Земле что, а, Чванк?

— Ну, раз они сбежали оттудова… А вообще, не знаю я, ничего не знаю, так что отстань. Хм…

— Что?