Неомифы (сборник)

И хотя Сергей Иванович не до конца поверил юной любовнице, она всё же заронила в его голову подозрения. Кроме того, не хотелось усложнять отношения со вспыльчивой девушкой: не ровен час, уйдёт к другому, более мускулистому и успешному. И менее лысому – несмотря на уверения Олечки, что она обожает мужчин вроде классического американского актёра Брюса Уиллиса.

Как только Сергей Иванович пообещал разобраться с Дианой, Олечка чмокнула «дорогого» в щёку и вполголоса, едва не мурлыча, сообщила ему остальные сплетни о провинившейся. А когда рабочий день закончился и они вернулись в загородный дом, возрастного Сергея Ивановича ожидала ночь романтической любви. Теперь он был просто обязан поверить в слова своей «бесценной».

То, что произошло на следующий день, показалось Диане страшным сном.

– Это ваш отчёт? – насупив брови, поинтересовался шеф.

– Да, – ответила Диана, безуспешно пытаясь понять, зачем её вызвали «на ковёр».

А босс демонстрировал явную недоброжелательность.

– Как вы могли допустить подобную ошибку? Если вы переутомились, почему не попросили отпуск?

– А вы бы дали?

– Да как ты смеешь! – Начальство перешло на «ты» и заорало. – Уже решаешь за меня?! Сколько тебе платят бау́мники?

– Ребята с Бауманской? При чём здесь они?

– Не понимаешь? Зато я всё прекрасно понимаю!

Опешившая Диана не знала, что ответить.

– Ну, молчи-молчи. – Сергей Иванович подмахнул какую-то бумагу и протянул Диане. – Увольнительная. Вещи чтоб собрала сегодня же: нам предатели не нужны!

– Вы ошибаетесь, я никого не предавала!..

– Будешь петь эти песни своим «ребятам с Бауманской».

– Но как вы можете подозревать меня?! Вы забыли, что я автор идеи о всепобеждающем разуме? Без неё «Утопии» никогда бы…

Сергей Иванович не дослушал, отмахнулся.

– Тогда твой… всепобеждающий разум должен подсказать, что тебе тут не рады. Собирайся и выметайся. И только попробуй обратиться в суд по поводу авторских прав на препарат.

– Не волнуйтесь: в вашем возрасте это вредно, – съязвила Диана и вышла из кабинета.

Не дожидаясь вечера, утопница освободила кабинет и покинула небоскрёб, зная, что никогда сюда не вернётся. Диана видела злорадный взгляд, которым её провожала Оля, и ехидные улыбочки нескольких бывших коллег: и молоденьких вертихвосток, и солидных дам, ранее производивших благоприятное впечатление, но никак не отреагировала. Она понимала, кто стоит за увольнением, – только понимала и то, что разборки с Олечкой бесполезны и ничему не научат молоденькую стерву.

Диане, привыкшей жить полноценно, радостно, успешно, следующие недели показались бесконечно мрачными. «Утопия» ослабила собственную создательницу: навыки самозащиты – что физической, что эмоциональной – не поддерживались и атрофировались. Но как тогда справиться с серьёзной проблемой? Думать не хотелось. Диана даже не старалась переломить ситуацию. Просто сидела одна в своей уютной квартирке, ела мало, иногда смотрела визор, редко выходила в магазин.

Кристина, узнав о бедах матери во время фонного разговора с ней, стала звонить чаще. Потом прилетела.

– Мам, хватит плакать. Помнишь, чему ты учила дочку? Надо бороться!

– Меня никуда не возьмут.

– Почему?

– Бюро знают друг о друге всё. И прочие организации всё знают о бюро от самих их сотрудников. Предатели никому не нужны.

– Но ты не предательница!

– А вот этого они не знают.

Обычно Диана размышляла трезво, рационально, но «чёрная» полоса казалась непреодолимой.

Выписавшись из больницы, Виолетта созвонилась с приятельницей, которая спасла ей жизнь, затем пришла в гости. Неожиданно долгая беседа стала откровением для них обеих. Вскоре Диана приняла чересчур смелое и отнюдь не здравое, по мнению большинства знакомых, решение – отказалась от «Утопии». Полугодовой запас препарата раздала всем желающим, а последнюю, начатую, упаковку уничтожила в перерабатывателе.

Дни потянулись ещё медленнее. Появилась ломка. Сильная хандра перешла в тяжёлую депрессию. Но Диана держалась как могла. Она стала много гулять, часто слушать старую и новую музыку. Съездила в гости к Кристине, вместе они придумывали и готовили необычные блюда.

Вернувшись, Диана искала работу в газетах и журналах, в Сети, звонила по номерам из электронной записной книжки. Но ей либо не везло, либо отказывали. Однако бывшая утопница не сдавалась: она вошла в азарт – и через пару недель почувствовала облегчение. Явное, пусть и небольшое. Дни более не представлялись «чёрными», бесконечными. Ощущение лёгкости, возникшее будто бы из ниоткуда, росло и выталкивало прочь накопившийся негатив – а положительные эмоции, наоборот, притягивало извне. Поводом для улыбки теперь служила любая мелочь: тёплый дождик, неуверенные шаги годовалых малышей в парке, новая покупка – брелок, зонтик, кошелёк…

Вновь полученная информация складывалась в систему, и вот однажды…

Виолетта открыла нужную дверь и слегка зажмурилась. Яркое солнце освещало выдержанный в светлых тонах кабинет. Промелькнула мысль: дизайнер – определённо человек с хорошим вкусом. За столом из натурального дерева сидела красивая женщина, приветливо улыбаясь.