Neon (СИ)

Норд проницательно сканировал взглядом обстановку, подмечая все мелкие детали, которые в рейде могли стать либо козырем, либо гарантией гибели. Годы, насквозь прожженные кострами снарядов, свистом пуль и грохотом техники, заставили его разум переродиться в океан логических взаимосвязей, причин и следствий. В это утро уже обнаружилось две осечки. Но состав на удивление понятливо относился к его суровым замечаниям, брался сию же минуту исправлять промахи.

Размеренным твёрдым шагом он направлялся от только что осмотренных догфейсов к пункту управления, цепким взглядом хватаясь за всё, что происходило вокруг. От вездехода, массивный силуэт которого возник по правую руку, до сих пор тянулся запах серы и влаги — напоминание о последнем рейде. Тогда ливень стоял стеной. Гонимые вольным ветром, живущим только рядом с дождём, его мысли обратились к Флейм. Он всю ночь напролёт терзался догадками, придёт ли она. А взглянуть в эти волшебные янтарные глаза хотелось до сумасшествия. В сознании уже ведь давно поселилось понимание, что каждый рейд мог оказаться последним.

Сердце молило хотя бы о взгляде на прощание, хотя бы о протянутой руке, как всегда озябшей. В его глазах ревел шторм боли и сражающейся надежды. И самые проницательные солдаты замечали странные изменения во взгляде капитана, но не имели почти никакого представления, чем они были вызваны. Он уже шёл отдать последний приказ. А она так до сих пор и не пришла.

Он сжал кулаки, пытаясь закрыть тисками рыдающее сердце. Хотя всей душой готов был упасть перед ней на колени. Он так в ней нуждался сейчас. Отважный и суровый Норд. Ветеран этой беспощадной войны. Парадокс.

Как крохотный лучик надежды посреди беспросветной мглы, в тени машины заискрились знакомые янтарные огоньки. Он заметил их боковым зрением и замер на месте, отказываясь верить собственным глазам. Но они говорили правду. Мерцающие радужки светились таинственным глубоким, как морские впадины, чувством. Она молчала, взглядом зовя за собой.

— Тебе снова не спится?— бархатный шёпот расстворился в тёплом дыхании, которое уже нежными движениями пробежалось по её щекам.

Он подошёл медленно и осторожно, словно боялся спугнуть видение или же свой янтарный лучик счастья. И светлая отрадная улыбка на его лице скрылась от глаз в темноте. От глаз, но не от сердца. Она коснулась кончиком озябшего носа его щеки. Ладони самовольно легли на сильные плечи, напрочь отказываясь их отпускать. А сердце вторило им со всей своей пламенной силой, завывая в груди так, что рёбра грозились рассыпаться.

— Это надо исправлять…— она рассмеялась в ответ, вспоминая обо всём, что произошло.

Действительно. Надо.

— Займись этим,— то ли разрешение, то ли вызов.

Для них обоих слова уже давно утратили значение. А вот прикосновения говорили куда искреннее. Она отчаянно прильнула к его губам, в одно мгновение открыв свои страхи и боль. Только делили они их ровно напополам. Его тёплые ладони нежно поглаживали по талии, словно прося её не бояться, словно вселяя в её трепещущее сердце живую отважную надежду.

Безмолвный разговор утонул в тревожных сердцебиениях. А время беспощадно летело вперёд. Долг и ответственность звали, и их терпение уже иссякало. Он первый отстранился, тоскливо втянул в лёгкие свежего воздуха и снова заглянул в её мерцающие медовые глаза. У её Чейзера была такая чудесная особенность — посылать импульс только в глаза. И это, кстати, было его же рук дело. Снова улыбка, грустная и влюблённая. Он оставил последний поцелуй, заботливо коснувшись губами волос, и произнёс:

— Прости меня.

Шаг назад. С глазу на глаз, в шторме боли и горечи. В какой-то момент сильный огонёк решимости вспыхнул в его сапфировых радужках. Он протянул руку к затылку и нажал на панель процессора. Синие дорожки засветились на коже, пронзая пульсирующим светом даже одежду. Глаза заискрились ярким кобальтовым светом, и отливающие стальным блеском пластины покрыли всё тело.

Где-то за спиной раздался рёв мотора. Заработала тяга. Солдаты шумно ринулись к машинам. И острый белёсый свет фар пронзил её невысокую фигуру. Пепельные волосы тревожно заметались от сквозняка, а глаза всё также отчаянно смотрели ему вслед. Он обернулся в последний раз. Вот только за графитной маской не было видно улыбки.