НеОн

— Я не знаю, о чем ты. Понятия не имею. И еще — запомни, Райс, тебя попытаются все же сбить с толку, заставить признаться. Не всем нужно, чтобы ты вернулся домой. Не всем было нужно, чтобы ты вообще остался в живых.

— Ни черта не соображаю. Вы сказали, что был отдан приказ.

— Был. Но ты ведь понимаешь, что всегда есть оборотная сторона медали? Тебя пытались устранить еще по дороге на Материк. Мы не знаем кто и не знаем почему. Миссия была секретной. Мы знаем только одно — этот кто-то очень могущественен. Это война на войне. Внутренняя война, Райс. Не ввязывайся в нее. Пусть поверят, что ты ничего не помнишь.

Я кивнул и стиснул челюсти.

— Я учил тебя всему, Мад. В том числе и обманывать самый охренительный и хитрый детектор лжи. Запомни, у тебя есть погрешность пять процентов. Ты имеешь право на одну ошибку. Я тебе приказываю пройти тест и отправиться домой! Понял?

— Есть домой!

— Выполнять!

— Есть выполнять!».

Тревис постукивала ручкой по столешнице и проводила двумя пальцами по ее корпусу вверх-вниз и все так же облизывала губы. Сигнал любому самцу, что его хотят соблазнить, а я умею читать такие сигналы. Да любой, с членом между ног, умеет.

— Позволяли ли вы себе неуставные связи на службе?

Я усмехнулся уголком рта, продолжая смотреть ей в глаза.

— Нет.

— Как интересно, офицер Райс непогрешимый? Неужели воздержание? Такой красавчик, как вы, наверняка имеет успех у женщин.

Я проигнорировал вопрос, так как прекрасно знал, что прибор не даст сбой, потому что я не лгал. До сегодняшнего дня я не трахал женщин-офицеров и женщин-рядовых. В увольнительной драл все, что движется — на службе ни одной. Внегласное правило солдата подразделения — думать только головой и никогда членом. На войне ты бесполое существо, как и все, кто тебя окружают — либо союзники, либо враги. Без возраста, пола и социального положения.

— Вы вступали в связь с движением сопротивления? С любыми иными группировками, представляющими опасность для Свободной Республики?

— Нет.

Она бросила быстрый взгляд на дергающиеся индикаторы, я же не сводил с нее взгляда.

— Является ли ваша преданность Свободной Республике и подразделению стопроцентной?

— Да.

— Во время беседы с психиатром вы говорили, что на задании на вас напали твари — это правда?

— Нет.

— Вы описывали их внешность доктору Гисби?

— Нет.

— Доктор Гисби лжет?

— Да.

— То есть никаких тварей за стеной вы не видели?

— Нет.

— Вы проникали за стену, офицер?

— Нет.

Она стиснула челюсти, и ее глаза сузились. Что такое, милая? У тебя иные сведения, ты знаешь, что я лгу, но твой хренов приборчик этого не показывает?

— Вам есть что скрывать, офицер Райс?

Резко подняла на меня взгляд, и я спокойно встретил его.

— Нет.

Когда мы закончили, она отложила в сторону ручку, подошла к двери, заперла ее на ключ, выдернула шпильки из рыжих волос, тряхнула ими, расстегивая первую пуговицу гимнастерки.

— А теперь вам будет что скрывать, Мадан.

Я сделал шаг к ней, внимательно наблюдая, как она расстегивает пуговицы. Я позволил Линде распахнуть полы гимнастерки. Неплохие сиськи. Но они явно не стоят того, чтобы за них отдать жизнь. Я схватил ее за горло и впечатал в стену, тихо прошептал ей на ухо.

— Мне не будет что скрывать ни теперь, ни когда-либо еще.

Улыбка с ее губ мгновенно пропала, и затрепетали ноздри. Тревис попыталась схватить меня за член, но я сдавил ее запястье с такой силой, что она поморщилась от боли и тут же поджала губы и вздернула подбородок:

— Неужели? А как же некоторые ответы… Я ведь могу…

— А мне по хрен, офицер Тревис. У меня есть погрешность 5 процентов. Я прошел тест.

Она вдруг ударила меня кулаком по груди, затем коленом в пах и оттолкнула от себя с такой силой, что я чуть не свалился на пол. Рана в боку заставила согнуться пополам, и перед глазами потемнело.

— Да что с тобой не так, черт тебя раздери?

Застегивает гимнастерку и смотрит на меня с дикой злостью, типичная женская обида, уже даже не ярость на собственный провал. Я наконец-то перевел дух и выпрямился. Опустил взгляд на повязку — сухо. Швы не разошлись.

— Просто не люблю рыжих.