Неоновое солнце

В сложнейшей ситуации Графф действовал как автомат: успел выключить двигатель, но винты продолжали вращаться в режиме авторотации, удерживая машину от сваливания в отвесное падение. Также он перекрыл подачу топлива, чтобы избежать взрыва при столкновении с землёй.

Графф вдруг услышал удары винтов о деревья, совершенно жуткий скрежет рвущегося металла, перед глазами всё замелькало…

Он очнулся от криков пилота, сосед был весь в крови и пронзительно вопил от боли. Пытаясь выбраться из искорёженной кабины, Вальдемар постарался на него даже не смотреть, настолько страшными были увечья парня.

Освободившись от привязного ремня, мужчина схватился за панель двери и стал подтягивать себя. От сильной боли он потерял сознание, оказалось у него переломаны обе руки.

В следующий раз чиновник пришёл в себя от жара разгорающегося пламени. Пилот к этому времени был уже мёртв. Граффу удалось выбраться из горящего вертолёта и отползти на безопасное расстояние. Но ему срочно требовалась медицинская помощь.

К счастью из глубины леса к нему уже спешили какие-то люди. Но чем ближе подходили жёлтые фигуры, тем усиливалось непонимание выжившего: почему на них странные глухие костюмы с встроенными кислородными масками и раздутыми конечностями, словно из фильма-катастрофы про опасную эпидемию. Будто и не люди, а лупоглазые монстры приближаются. И всё равно Графф был им рад.

- Помогите! Я потерял много крови, - собравшись с силами, пожаловался он отчего-то остановившимся в десяти шагах спасателям. Они переглянулись, после чего вперёд выступил один с каким-то шлангом в руках, он шёл чуть сгорбившись из-за объёмистого ранца за спиной. По тому как горбун встал, выдвинув одну ногу вперёд и чуть присев, Графф вдруг догадался, что произойдёт через мгновение. Тоскливый ужас пронзил его, в отчаянии раненый выбросил вперёд руку с растопыренными пальцами, словно желая закрыться, и заорал:

- Не-ет!

В ответ чиновник получил в лицо мощную струю раскалённого пламени.

…Люди в костюмах не ушли до тех пор, пока обгоревшие тела пилотов не были превращены ими в пепел. После этого то, что осталось, было специальным пылесосом собрано в титановый контейнер и увезено для захоронения в особом бетонном саркофаге на охраняемом полигоне войск химической и биологической защиты. Через час вся зона крушения вертолёта была залита напалмом с низко летящего самолёта.

Глава 5

Первая ночь в тюрьме прошла беспокойно. Легат почти не спал, а лишь делал вид, что спит, опасаясь нападения соседей. Едва он немного забывался в лёгкой дрёме, как тут же в ужасе просыпался: во сне его раз за разом пытались задушить подушкой, либо удавить полотенцем.

Не давали покоя и мысли о семье: как они там? Да, подвёл он своих девчонок. А ведь после своей последней командироки, с которой вернулсся наполовину калекой, ему пришлось поддаться на уговоры жены, умоляющей его завязать с ремеслом солдата удачи. Стасу вспомнился тот разговор. Они возвращались откуда-то и он, повинуясь внезапному желанию, остановил джип возле павильона летнего ресторана, который, не смотря на позднюю осень, всё не закрывался. Так мягко светило солнце, было не по-осеннему тепло, веранда ресторана была совсем пуста, что проехать мимо он просто не смог.

Они сидели вдвоём за столиком, пили отличное вино, ели шашлык и о чём-то разговаривали. А вокруг с лёгким шелестом падали с редеющих деревьев на землю ржавые, сухие листья. Совсем как люди, что неумолимо уходят один за другим. Стас вспоминал многих друзей, которых почти всех потерял. «Смерть жатву жизни косит, косит. И каждый день, и каждый час добычи новой жадно просит и грозно разрывает нас».

Обратно решили пойти пешком. Нина словно не замечала его светлой грусти, была напротив весела и беззаботна. Много смеялась. Они шли по набережной Москва-реки. Проезжавший мимо трамвай взвизгнул на повороте, он схватил жену в охапку, плашмя рухнул на асфальт и подмял подругу под себя. Всего месяц назад, как он был последний раз под абстрелом - сработал рефлекс: мина! Хорошо, что было много грязи. Но конечно, лицо жены всё равно будь здоров, всё было в ссадинах и грязи. Вот тогда то он и дал слово больше на войну ни ногой; пообещал жене найти нормальную работу на гражданке. Хотя внутренне согласиться с таким решением было очень непросто: «Как это я стану «пиджаком»!». Но к счастью полностью становиться гражданским не пришлось, так как его приняли на службу в полицию - к огромному счастью Нины. Она считала, что теперь у него будет нормальная работа, ибо после многомесячных командировок на войну, из которых жена никогда не знала встретит ли его живым или получит в цинковом ящике, любая другая работа считалась нормальной. Только вон как оно всё вышло - он в тюрьме и неясно, что будет с ним завтра.

В камере было очень душно, большая скученность людей, тяжёлые запахи тел и несвежего белья - к атмосфере камеры ещё предстояло привыкнуть.