Неоновые джунгли

– Прекращу, конечно же прекращу. Но до этого, Бонни, я расскажу вам одну историю. Настоящую историю. Совсем не выдуманную... Так вот, в небольшом городке Джонстон жил да был один человек. Ему было тридцать, и проживал он вместе со своей матерью. Коэффициент интеллекта у него был весьма низкий, по-моему где-то около семидесяти, но это в общем-то никого особенно не волновало. А что тут такого? Просто еще один слегка туповатый, но при этом совершенно безобидный, не пьющий и даже не курящий малый, зарабатывающий на жизнь парковкой машин, только и всего. К тому же со временем он стал классным водителем! Но вот однажды приятели его напоили, просто так, ради хохмы... Сильно шатаясь, парень вернулся домой, здорово разозлился на мать, которая на него накричала, и ударил ее. Всего один раз, но удар оказался роковым – он ее убил... Слава богу, смягчающих вину обстоятельств было достаточно, поэтому срок за непреднамеренное убийство этот человек получил относительно небольшой. Но в тюрьме он постоянно выводил начальство из себя. Они никак не могли понять, чего ему, собственно, надо, чего он добивается. Внимательно за ним наблюдали, но он все равно постоянно умудрялся выкинуть что-нибудь не совсем обычное: то шатался, как пьяный, то спотыкался на ровном месте и к тому же в самый неподходящий момент, а то вообще совсем некстати терял сознание... Наконец кому-то пришло в голову сделать ему анализ крови. И как вы думаете, что они там нашли? Никогда не догадаетесь. Ни капли алкоголя. Ни е-ди-ной! Оказывается, Бонни, это чувство вины за непоправимую ошибку заставляло его изображать из себя горького пьяницу.

Она в упор посмотрела на него:

– Нет, все совсем не так. Я знаю, кто я такая. Прекрасно знаю!

– Нет, Бонни, не знаете. Вы заклеймили себя первым попавшимся под руку тавром: «Бездомная бродяжка»! Лично мне это определение совсем не кажется точным.

– Значит, думаете, это не настоящая я? Уверены? Понятно. Хотя вообще-то на самом деле я перевоплощение Жанны д'Арк! Да, той самой, полной страстного, хотя и внутренне подавленного, желания бродить босой по покрытой утренней росой полевой траве, разговаривать с птицами...

– Если бы ваша самооценка была точнее, все ваши действия и поступки были бы более цельными и последовательными, Бонни, они совершались бы, так сказать, в едином логическом ключе. А пока они, как говорится, и не туда, и не сюда...

– А может, мы просто никак не можем подойти к самой сути, Поль? Может, есть вопрос и получше? Который я могу задать вам? Какая вам разница? К чему вы клоните? Ведь, может, все это на самом деле просто игра, а может, и нет. Ну и что из этого? Вам-то что?

– А то, Бонни, что если все это не более чём игра с самой собой, не более чем примитивная попытка уговорить себя в чем-то, чего, скорее всего, вообще не существует, то тогда вам необходимо все время думать только об этом, и ни о чем другом. Так диктует закон логики. Тогда вы просто наслаждаетесь своим эгоизмом, купаясь в придуманном вами же пафосе и трагедии потустороннего мира. А это не только глупо, но и ужасно, Бонни, уж поверьте мне. Я вижу такое далеко не в первый и, к сожалению, боюсь, не в последний раз.

– А знаете, Поль, вы ведь сами просили так вас называть, верно? Знаете, сейчас вы тоже, похоже, выходите за рамки, и я, простите, не собираюсь все это вот так молча терпеть! – Резко отодвинув свой стул, она встала.

Поль, слегка прищурившись, пристально посмотрел на нее, но... уже с совершенно другим выражением лица.

– Не стоит, Бонни. Сядьте на место!

– Послушайте, но ведь...