Неоновые росчерки

Стас обошел все три этажа лофта и, удостоверившись в выполнении всех его указаний по безопасности и обустройству западни для убийц, вернулся в зал для конференций.

Бельский, в сопровождении двоих полицейских в униформе, был уже здесь.

Мужчина старался держаться спокойно, сдержанно и даже немного бравируя. Но взгляд выдавал его переживания.

Стас заметил, что Бельский испытал облегчение завидев его - гражданским спокойнее, когда Стас рядом.

- Как вы? - спросил Стас, подойдя к Проклу.

- Нормально,-соврал тот. - Скоро ведь все закончится. Так?

В невинном вопросе проскользнула надежда. Стас не решился её разрушить.

- Да, - негромко ответил он. - Помните всё, что я вам говорил?

Бельский закивал, немного быстрее, чем требовалось.

- Что делать, когда погаснет свет, вы запомнили? - продолжал допытываться Стас.

- Бросаю охрану и бегу в сторону выхода, а потом бегу в пустой...- тут голос Бельского дрогнул. - Простите... Я бегу, на этаже выше, в п-пустой коридор...

- Который, на самом деле, не пустой, - поспешил напомнить Стас.

На лице у нервничающего Прокла выступили заметные капельки пота.

Стас его не винил. В конце концов кто из гражданских чувствовал бы себя спокойно, зная, что сегодня, вероятнее всего, его придут убивать?

И мысль о большом количестве полицейских вокруг, до конца не успокаивала. Потому, что ввиду дурацкой человеческой природы всегда и во всем есть эти злокозненные 'если' и 'а вдруг'.

Вдруг что-то пойдет не так? А если полицейские ошибутся? А вдруг кто-то из них растеряется? А если погасший, по сценарию, свет не получится включить заново? А вдруг на землю упадёт метеорит? А если завтра начнется зомби-апокалипсис?..

Стас хорошо знал, до каких безумств может довести человека паника и произрастающая из неё истерия.

- Прокл, - проговорил Стас, положив руку на плечо Бельскому. - Самая большая опасность, которая вам сегодня грозит - это нервный срыв и обморок.

Бельский вымученно улыбнулся, и снова несколько раз кивнул.

- Конечно... я понимаю... Мне нечего опасаться... я знаю... я понимаю...

Время до начала конференции пролетело невероятно быстро.

Толпа журналистов, корреспондентов, операторов, фотографов и прочих лиц, собралась перед закрытыми дверями ещё до полчаса до начала пресс-конференции.

И нечего было удивляться, что вся эта шумная и вооруженная объективами толпа заполнила помещение зала за каких-то несколько минут. Причем, к удивлению Стаса, народу набилось столько, что многим не хватило кресел, и они были вынуждены подпирать стены. Некоторые и вовсе сидели прямо на ступеньках вдоль возвышающихся зрительских рядов.

Стас сидел на последнем ряду, внимательно осматривая всех присутствующих. Первым делом взгляд его фокусировался на гостях, чья комплекция соответствовала описаниям Масок из видений Лазовской. То есть мужчинах крупного телосложения, с избыточным весом.

А таких здесь было аж шесть штук. И любой из них мог оказаться убийцей. А может быть и двое из них. А может быть и не одного...

Сегодняшний день может стать поворотной точкой в деле Неоновых Масок, а может закончится ничем. Или, что ещё хуже, и вовсе трагедией, которая будет стоить Стасу минимум звания, а максимум - срока в колонии, для бывших полицейских.

Но обо всем этом Корнилов сейчас не думал. Он полностью сосредоточился на задании и почувствовал то волнительное, но приятное, черт побери, чувство тревожного азарта. То ощущение, которое возникает, когда он вот-вот может, наконец-то, добраться до преступника, поймать его, арестовать и заставить сесть на скамью подсудимых.

- ...После похищение сына, я вынужден был продавать свои изделия Панкрату Рындину и боялся сообщать об этом полиции, - Бельский отвечал на один из многих вопросов собравшихся здесь журналистов.

- Как долго вы работали на Рындина?

- Что именно вы делали для него и других убийц?

- Вам позволяли видеться с сыном?

- Что вы чувствовали, когда заходили в комнату вашего сына, пока он был у Рындина?

- Как на похищение ребенка реагировала ваша жена.

Журналисты безжалостно 'расстреливали' вопросами несчастного Прокла.

Стас видел, как тому всё тяжелее и тяжелее становиться отвечать на вопросы. Последние все чаще становились личными.

Корнилов в очередной раз задумался: журналисты, которые терзают жертву или родственников жертв своими расспросами, желая добыть материал поинтереснее, понимают, что перед ними живые люди?

По мнению Корнилова, понимают, но, скорее всего, плевать хотели на то, что чувствует сидящий перед ним человек, переживший кошмар, панику и страх.

Конференция продолжалась, Бельский отбивался от настырных, едких и неприятных вопросов. Журналисты, как с цепи сорвались и с ожесточением пытались растерзать беднягу своими вкрадчивыми и неудобными вопросами.

Стас видел, что Бельский потел, краснел и постоянно неловко ерзал на месте.

Изредка его выручал лысеющий мужчина, с прической похожей на монашеский католический постриг - представитель пресс-службы полиции.

Но он особенно не участвовал в разговорах, предоставляя Бельскому отдуваться самому.

Стас достал из внутреннего кармана кнопочный телефон 'Н4'.