Неопознанная

Сегодня папа объяснил, в чем моя специализация. Он увидел одну мою картину: маленький мальчик в шортах хаки и красном блейзере, мальчик мертв, лежит на улице. На его лбу вырезан символ, а над ним нависла смутная фигура. Во сне я знала, что это демон.

И даже знала его имя.

Азазел.

Я вздрогнула.

Азазел.

Имя, данное Габриэлем хлысту.

Папу поразил мой рисунок. Но при этом он выглядел таким гордым, будто я нарисовала не мертвого ребенка, а «Мону Лизу». Потом он показал мне фотографию в газете. На ней было то же самое, что на моем рисунке, кроме туманной фигуры.

Судя по всему, моя специализация – вызов духов и предвидение.

Папа сказал, что может научить меня начитывать заклинания, но я не хочу вызывать демонов или ангелов и управлять ими. И те и другие кажутся мне в равной мере чужими, у меня нет желания встречаться с ними. Но предвидение пугает еще сильнее. Папа говорит, это дар. А значит, научиться такому нельзя. Если ты из тех, кому «повезло», как говорит папа, образы сами придут к тебе. Образы будущего. Если бы он сам их видел, то знал бы: никакого везения в этом нет.

Я попыталась представить, каково это – предвидеть смерть ребенка до того, как она случится, а потом увидеть на фотографии то, что уже нарисовала. Чудо, что Фэйт не лишилась рассудка и не стала совсем сумасшедшей, неся такое бремя. Я вспомнила, как Лукас, Джаред, Прист и Алара сообщили мне, что моя специализация – заклинания.

Когда думали, что я одна из них.

У нас с Фэйт было так много общего. Способность вызывать, а возможно, и управлять ангелами и демонами. Только теперь она не казалась мне «специализацией».

Не важно. Никакой специализации у меня нет.

Я вернулась к книге, отгоняя ненужные мысли.

В прошлую ночь сон был очень странным. Сначала появились слова, чего прежде никогда не случалось. И я даже видела дату.

Под крыльями ястреба родится голубка,

Не черная, связанная вековым прошлым,

А белая, готовая разорвать наши путы.

И освободить нас.

30 июля.

Дата мне знакома.

Наверное, я неправильно поняла.

30 июля. Мой день рождения.

А дальше начались картины. Алекс держит младенца с крошечным больничным браслетом на запястье. Он в роддоме, и я знаю: это его дитя, я вижу карточку двери отдельной палаты: «Кеннеди Роза Уотерс. 30 июля».

Под записью Фэйт нарисовала девочку со снежно-белыми голубиными крыльями, стоящую на краю утеса. Это напомнило мне о рисунке, над которым я работала, когда умерла мама. Девушка застыла над обрывом, со сложенными зачаточными крыльями… Девушка, которая боится летать.

Но вместо нежеланных, ненужных крыльев, как на моей картинке, на рисунке Фэйт крылья девушки расправлены, они прекрасны… И они способны нести ее.

Не знаю, сколько раз я перечитала эту страницу и чем сильнее впечатлилась: известием, что Фэйт предсказала мое рождение, вплоть до даты и имени, или мыслью о том, что я и была белой голубкой.

Записи Фэйт меняли дело. Кажется, мне действительно предназначена особая судьба. И возможно, я еще могла вписаться в историю друзей.

Позже, вечером, я пошла повидать Джареда. На этот раз не одна.

Элль плотнее закуталась в парку:

– Как здесь холодно!

Лукас обнял ее за плечи и потер ей руки:

– Чем сильнее демон, тем холоднее вокруг него.

Но даже минусовая температура не подготовила меня к тому, что ждало нас в конце туннеля.