Неопознанная

Я сижу на тюремном полу, в руке – цилиндр Орудия, на моих коленях – диски. Джаред, Лукас, Алара и Прист – по другую сторону двери камеры, они торопят меня собрать все вместе. Я цепенею от страха, когда устанавливаю на место последний диск.

Это было всего девятнадцать дней назад.

Девятнадцать дней с той поры, когда я видела друзей или слышала голос Джареда.

Девятнадцать дней с того мгновения, когда я упала рядом с тюрьмой, потому что колючая проволока впилась в мои ноги.

Девятнадцать дней с того дня, когда я сидела в приемном покое больницы, доктор зашивал раны, а полиция допрашивала меня.

Доктор, закончив работу, виновато произнес:

– Все заживет, но у тебя останется несколько шрамов.

Я засмеялась. Шрамы от острых как бритвы колючек проволоки ничего не значили в сравнении с душевными шрамами, которые оставила после себя та ночь.

Спустя несколько часов, когда я наблюдала за бушующей грозой из окна больничной палаты, я услышала за дверью голоса. Я уловила лишь часть разговора, но и этого было достаточно.

– …из социальной службы. Вы сами-то знаете, почему ваша дочь сбежала, миссис Уотерс?

Бегство – вот что я сказала полицейским.

– Я Диана Чарльз, а не Уотерс. Мать Кеннеди умерла. Я ее тетя.

– Ваша племянница почти ни на что не реагирует, мисс Чарльз. Мы должны провести психологическую экспертизу, чтобы разобраться с ее душевным состоянием, прежде чем отдадим ее на ваше попечение.

– Мое попечение? – Голос тети Дианы повысился. – Когда я согласилась стать ее официальным опекуном, Кеннеди была обычной студенткой, никогда не попадала ни в какие истории. Я понятия не имею, во что она умудрилась ввязаться, но не желаю впускать это в свой дом. А что, если она снова сбежит?

– Я понимаю ваши опасения, но вы ее единственная родственница…

– Которую вы сумели отыскать, – огрызнулась тетя Диана. – А вы хотя бы пытались найти ее отца?

Если тетя желала отдать меня человеку, которого я не видела двенадцать лет, значит ей я совершенно не нужна.

Тетя Диана понизила голос:

– Мы с матерью Кеннеди никогда не были близки. Моя сестра отличалась странностями и передала их дочери, а меня от этого ужас охватывает. И я не готова управляться с проблемным подростком.

В любой другой день я бы вылетела в коридор и словесно уничтожила бы тетку за то, что оскорбляет мою маму. Но насчет меня она была права, хотя и не знала настоящей причины. Жизнь с ней стала бы равносильной смертному приговору.

– Но вам не придется справляться со всем в одиночку, – заговорила работница социальной службы. – Существуют специальные программы, предназначенные для таких подростков. Интернаты, закрытые учебные заведения…

На следующее утро тетя Диана рассыпалась передо мной в жалких извинениях.

– Я хочу лучшего для тебя, Кеннеди. Академия «Зимнее небо» – чудесное место, и очень дорогое. – Она немного помолчала, ожидая ответа. – Доктор сказал, ты можешь отправиться в школу, как только заживут ноги. Я уже все организовала.

Я уставилась в телевизор на стене за ее спиной. Новостной канал гнал репортаж о золотистых ретриверах и лабрадорах, рвущих друг друга на части на собачьей площадке. Бегущая строка внизу экрана сообщала: «ДВОЕ ДЕТЕЙ ПОГИБЛИ В РЕЗУЛЬТАТЕ ВСПЫШКИ БЕШЕНСТВА В МЕСТНОМ ПРИГОРОДЕ». Новость до боли напомнила о том, что я понятия не имела о возможностях Андраса, или о том, как далеко распространяется его влияние.

Когда вечером тетя наконец отправилась к себе в Бостон, я принялась раскладывать события по полочкам.

Грозовые бури и проливные дожди обрушились на Западную Виргинию и не прекращались с того самого дня, когда Андрас вырвался на свободу. Молнии прорезали темноту за окном, а медсестры метались по коридорам, ругая погасшее электричество.

На второй день дождь стал не единственным, что сыпалось с неба. Новостные каналы по всей Западной Виргинии и Пенсильвании в прямом эфире показывали массы ворон, падавших с неба черным градом.

На третий день, когда ученые еще исследовали мертвых птиц на предмет заболеваний, страну охватила волна насилия. Убийства начались в городке Маундсвилль, на западе Виргинии, в нескольких милях от больницы, и в исправительной тюрьме штата, где я собрала в единое целое Орудие. В церкви обнаружили тела пастора и его жены, повешенных на стропилах, а стены были сплошь оклеены страницами Книги Еноха. Отставного тюремного надзирателя убили током, его электрическая бритва плавала в ванной рядом с телом. Университетского профессора теологии зарезали в своем кабинете, а десятки книг из запертого книжного шкафа пропали. И ни одного убийцы найти не удалось.

И с тех пор волна насилия только разрасталась.

На следующий день на западе штата, рядом с Моргантауном, командир отряда бойскаутов утопил весь свой отряд, а потом утопился сам. В Питсбурге некий отставной пожарный сжег половину домов в своем квартале, затем нырнул в огненный ад. Три наиболее охраняемые тюрьмы перешли на режим строгой изоляции после бунтов, во время которых убили надзирателей, а их тела повесили на сторожевых вышках.

На пятый день начали исчезать девочки.