Неопознанные

То, что холостяк в расцвете сил и человек мира развлекался где-то вне дома всю ночь, возможно, не повод для тревоги, но когда холостяк – такой человек привычки, как полковник Энерли, подобное происшествие действительно вызывает тревогу. Кристина Энерли, племянница полковника, которая присматривала за его домашней техникой в его квартире на Беркли-сквер, не сразу обнаружила, что в кровати ее дяди никто не спал. Заметив это, она решила обратиться в полицию.

Привычки мистера Энерли были негибкими – по нему можно было проверять часы. В девять он завтракал, в половине одиннадцатого ехал в Сити и занимался делами, а в час дня шел на ланч в свой клуб – всегда один и тот же клуб, один и тот же стол, одно и то же место и один и тот же официант. После ланча он удалялся в курительную комнату с экземпляром «Файнэншл Таймс» и дремал там до трех часов. Затем следовала еще одна поездка в Сити, и в шесть часов он возвращался домой и готовился обедать.

За исключением выходных, когда следовала другая, столь же жесткая программа, и за исключением некоторых официальных праздников, полковник соблюдал эти добровольные правила почти каждый день из двадцати с лишним лет, в течение которых Кристина знала его. Так что теперь она не сомневалась, что с ее дядей что-то случилось. Он оставил ее накануне вечером, чуть раньше семи, чтобы поужинать с друзьями, но не упомянул, с кем именно. Поскольку племянница мало что знала о его делах – полковник был сдержанным человеком – она не смогла предложить какую-либо полезную линию расследования.

В ответ на ее телефонный звонок из Скотланд-Ярда прибыл некий сержант Хейверс – человек в штатском. И хотя он отнесся к ее проблеме с вежливым вниманием, ей было совершенно ясно, что он ожидает обычного объяснения отсутствия полковника. В то же время он сделал предложение, которое девушка попыталась осуществить.

– Если бы я мог предложить это, – сказал он, – я бы взглянул на документы полковника, мисс Энерли. Вполне возможно, что вы можете найти приглашение на ужин или что-то подобное. Если бы вы могли сделать это, нам осталось бы только позвонить туда, чтобы все выяснить.

Кристина давно знала, что ключ от ее шкатулки открывает стол полковника. Она сделала это открытие в детстве, и ее дядя, который тогда посмеялся над таким совпадением, вероятно, давно забыл об этом. Так что теперь она чувствовала себя преступницей, вторгаясь в тайны своего дяди, и только ее сильное беспокойство заставило ее внимательно изучить его бумаги. Как получилось, что его десятилетний дневник оказался на столе, и как вышло, что, небрежно взяв эту маленькую записную книжку в руки, она открыла ее на странице, на которой обнаружилось то, что фактически являлось признанием в преступлении, девушка так и не поняла. Вероятно, сам полковник просматривал ту же самую страницу дневника прошлой ночью. И как потом выяснилось, у него была причина сделать это. Именно поэтому книга и раскрылась там, где раскрылась.

Несколько слов привлекли внимание Кристины, а затем, почти против воли, она дочитала запись до конца. В старых дневниках должно быть много таких историй. Конечно, преступление, в котором был виновен полковник Энерли, не было новым. Хаос войны, финансовое правительство, отставной полковник, принимающий должность в Кабинете Министров. Его знание определенных законов, влияющих на мировые рынки, и, наконец, один проклятый факт – использование этих знаний для того, чтобы заложить основу значительного состояния.

История была больше похожа на признание, чем на обычную запись в дневнике. Возможно, ради покоя своей души Энерли счел необходимым рассказать в какой-либо форме о преступлении, в котором он был виновен, и поэтому записал этот рассказ там, где, как он имел полное право верить, это не увидят другие глаза при его жизни.

Кристина прочитала это маленькое, осторожное письмо дважды от начала до конца, прежде чем действительно поняла, о чем речь, а затем ее щеки загорелись жгучим стыдом от открытия, которое она сделала. В конце концов, эта вещь не могла иметь никакого отношения к исчезновению полковника. Здесь она без всякой необходимости обнажила старую рану. То, о чем она прочитала, говорило ей, что ее дядя много страдал, и теперь, если бы он узнал о ее открытии, его страдания только усилились бы.

Слуга полковника – человек, который служил вместе с ним в Южной Африке – постучал в дверь и вошел с сообщением, что Кристину желает видеть какая-то леди.

Инстинктивным жестом девушка спрятала руку, в которой держала дневник, за стулом. С трудом отгоняя мысль о том, что она сделала, мисс Энерли сказала слуге проводить к ней гостью. И она все еще сидела перед письменным столом, когда в комнату вошла миссис Блэк.

Кристину настолько захватили мысли, пришедшие ей в голову при ее открытии, что когда она осознала, что гостья уже в комнате, это стало для нее чем-то вроде шока.

– Прошу прощения, – сказала она, поднимаясь, – я…

Адела Блэк была одета в сшитый на заказ костюм, который подчеркивал ее прямое тело и квадратные плечи.