Неоправданная ставка

— Вам придётся подождать ещё полчаса, мистер Эпштейн, я подготовлю необходимые бумаги, — учтиво проговорил банкир, стоявший рядом и, как показалось Майклу, получавший удовольствие от того, как «мистер Эпштейн» покраснел, услышав голос отца.

Юноша устроился в кресле и мысленно вернулся к приятным минутам, пережитым полчаса назад. Он достал визитную карточку, где было написано «Граф Эммануил Разумовский». Замысловатый рисунок высвечивался в глубине лощеной бумаги. По всей видимости, фамильный герб, — подумал юноша, разглядывая зашифрованный вензель, на котором была изображена роза ветров с пятью перекрещенными мечами. В центре был изображено, что-то напоминающее открытый глаз. От этого знака веяло мистикой, но чему удивляться, когда события вокруг него не иначе как мистическими не назовёшь.

Через полчаса мистер Гифорд передал ему документы, и Майкл вышел из банка.

— Почему ты не сказал, что машина сломалась? — хмуро спросил он водителя.

— Прости меня. Честно сказать, я испугался. Ты знаешь, твой отец может меня уволить. Как я буду кормить мою маленькую Луизу? — в голосе Сентина появились тревожные нотки.

— Ладно, старина Сентин, от меня не убудет, а твоя красавица Луиза уже через пару лет выйдет замуж за богатого жениха. Тебе будет ни к чему думать о старости, ибо капитал жениха её обеспечит — дружески хлопая водителя по плечу, смягчился юноша.

Он знал Сентина с малых лет, когда тот работал ещё у его деда Сандерса, и никогда не видел от него ничего плохого, зато видел, как строг к нему отец, отчего водитель его панически боялся. Жена Сентина, родившая ему дочь, умерла вскоре после родов, и уже шестнадцать лет он воспитывал девочку один. «Дам ему сто долларов. Это его наверняка шокирует, зато он сможет купить подарок своей дочери, а если он спросит откуда у меня такие деньги?», — рассуждал про себя Майкл, — «а если скажу, как есть? Не поверит, конечно не поверит, в моём возрасте в казино не то чтобы играть, а даже заходить не дают. Скажу нашёл в одной из книг в библиотеке. А что это неплохой вариант, книги из библиотеки принадлежали богатому человеку, и подобный тайник имеет право на существование. И даже отцу можно преподнести такую версию, появления неожиданного капитала.

— Сентин, ты умеешь хранить тайны? Если я доверю тебе кое-что сокровенное? — спросил он, заглядывая водителю в глаза.

— Вы для меня — вторая семья. Я знаю тебя с самого твоего рождения Майкл. Как можно предать людей, которых любишь, и среди которых живёшь? — с искренней горечью в голосе ответил Сентин.

— Возьми, это для твоей Луизы, — с этими словами Майкл протянул водителю сто долларовую купюру.

— Ты кого-то обворовал? — встревожился Сентин.

— Нет, Сентин это её величество фортуна, — перефразировал юноша слова, услышанные в казино. — я как ты знаешь занимаюсь наведением порядка в библиотеке, и вот в одной из книг, находилось несколько купюр. Хочу поделиться с тобой этой радостью. Одну из них я вручаю тебе, как моему доброму другу. Пусть это будет подарком твоей Луизе, — Майкл сунул деньги в нагрудный карман водителю, не подозревая, какого искренне преданного человека он обрёл в эту минуту.

— Спасибо, мистер Эпштейн. Мне никто и никогда не делал таких подарков, — на глаза водителю навернулись слёзы.

— Спасибо тебе, Сентин, что ты есть у нас, — ответил Майкл, уткнувшись головой ему в плечо.

Всю дорогу они ехали молча. Каждый думал о своём. Сентин удивлялся, как просто мальчик подарил ему сто долларов. Хозяин не терпит незаслуженных щедрот. Он всегда и в одно время платит, но в подобной расточительности замечен не был. Ричард уверенно управлял своей маленькой, но очень прогрессивной империей, и заставлял каждого уважать зарабатываемые деньги. «Капитал, — любил цитировать своего тестя мистера Сандерса Ричард, — не терпит расточительности, и непродуманных вложений. Легче его получить, нежели стабильно сохранять».

«Да, мистер Эпштеин, — размышлял Сэнтин, — очень грамотный хозяин, имеющий такого золотого сердцем ребёнка, хотя и Эдвард добрый малый, а вот Рэм — это копия отца. Доброго слова никогда от него не услышишь. От этого щедрот не дождёшься, скорее отнимет, чем подарит. Хотя по хватке он братьев обскакал, и хозяин не замечает, какого хитреца вырастил. А может и замечает, но пока наблюдает за его действиями?»

Майкл думал о Джозефе. О неожиданной, но такой желанной раздаче за игровым столом казино. О мистическом пребывании в этом месте графа Разумовского, исполняющего его мечту. Баснословный выигрыш, и всё это они, карты. «Джозеф, мой дорогой друг Джозеф. Как же мне понять, где и когда ты будешь снится?»

По приезду домой он попрощался с Сэнти, взяв с того клятву о молчании, и прибежав на чердак начал раскладывать карты, пытаясь определить, кем бы мог быть маркиз Лотти, описываемый в книге если бы существовал. А ведь если существует маркиз Лотти — значит, существует и Сэмуил Хэмпфил. Он достал схему и вписал их имена со знаком вопроса в клетки схемы. Маркиза Лотти он сделал бубновым валетом, а Сэмуила — бубновой десяткой.