Неоправданная ставка

— Давай подождём подосланного убийцу, который не станет задумываться, что скажут и как примут, он просто выстрелит откуда-нибудь из кустов, и убьёт твоего капитана. Ты знаешь Гром, что я крепкий, но не железный? — иронично заметил Акула Пьер.

— Хорошо капитан, я выполню твою просьбу — после короткого раздумья, почёсывая голову, согласился Гром.

— Это противостояние назрело давно, но, пока я жив, Пит не отважится напасть, потому что может обломать зубы, да и другие капитаны берегового братства этого не одобрят. Совсем другое дело — подчинить себе команду, предавшую капитана. Вот тогда нападение будет вполне оправданным, и никто Пита не осудит. Его команда втрое превосходит нашу, у них два судна, одно из которых не уступает «Посейдону» в скорости. Мы можем принять бой, только в открытом море, где есть возможность маневрировать, в бухте они превосходят нас в трое пушками, и как минимум вдвое количеством людей. Два бортовых залпа, разнесут «Посейдон» в щепки, и в этом мы очень сильно проигрываем. После твоего появления, а я думаю, что будет именно так, он будет атаковать, но очень хитро. Брать разрозненную команду необходимо сразу, пока окончательно не утвердился новый лидер, и они воспользуются этим. Три корабля это уже целая флотилия. С такой силой Пит сможет диктовать свои условия многим капитанам, и станет управлять этим островом. Один из помощников Хромого Пита обвинил меня в том, что я недодал два золотых и тем нарушил свое слово. Каждый знает, что Акула Пьер отрезает длинные языки, посягнувшие на его честь, и сейчас Змей находится в роли несостоявшегося мертвеца. Он первый в команде Пита будет рад моей смерти, и, я думаю, что ты, Гром, сможешь быстро найти с ним общий язык. Между делом намекнёшь Змею, что он обязан тебе жизнью, потому что я собирался накормить его потрохами акул, но прежде чем ты отправишься на остров, на корабле должны произойти следующие события: сейчас под кроватью в моей каюте лежит один почивший негодяй, пробиравшийся ночью на корабль, чтобы убить меня, но несмотря свою грандиозную ловкость, ибо забрался он в окно моей каюты, я его опередил. Никто кроме меня насколько я разобрался в ситуации его не видел. Он примерно моего роста, и комплекции, вот и сослужит нам хорошую службу. Ты выходишь из капитанской каюты, молча разворачиваешь палубную пушку на мои двери, а ты даёшь залп. Потом врываешься, и выносишь в поднятой руке отрезанное ухо, с моей серьгой. Всё братство знает, что второй такой серьги не существует, и никто не усомниться в том, что ты убил Акулу Пьера. Успокаивать команду будет Карамо, а ты сядешь на лодку, и отправишься на остров праздновать свою победу, где и предъявишь ухо с серьгой Акулы Пьера.

Гром громко расхохотался, а, успокоившись, произнёс:

— В общем, я понимаю, что мне надо сильно постараться, чтобы быть убедительным. В подобных спектаклях я ещё участия не принимал. Теперь у меня возникает ещё два вопроса, — задумчиво протянул Гром. — Когда мы разыграем этот спектакль, и должен ли я согласится на предложение Хромого Пита объединиться? А он его обязательно сделает.

— Задуманное сделаем по окончании разговора, а насчёт предложения думай сам, ты теперь капитан, так как я на некоторое время пропаду из вида.

Гром, удовлетворённый доводом, хмыкнул.

У Сэмуила было много вопросов, но задал он только один.

— Какова наша конечная цель, капитан?

Акула сделал паузу, раздумывая над точным определением.

— Пока наша цель перехитрить врага, а после я расскажу о дальнейшем пути. Возможно у нас они разные.

— Suum cuique! — довершил фразу Сэмуил. — Scio me nihil scire.

— Что ты, Барракуда, постоянно говоришь на непонятном языке? Противно чувствовать себя идиотом, разрази меня гром, — возмутился здоровяк.

— Это язык философов, латынь, — ответил Сэмуил. — Первая фраза, сказанная мной, означает «каждому своё». А следующая фраза говорит о том, что, сколько бы я ни знал, я не перестаю удивляться тому, как много я ещё не знаю.

— Ну что друзья, пришло время сыграть наш спектакль. Давай Гром, покажи на что ты способен, — заключил Акула Пьер.

Гром вышел на палубу, и подойдя к пушке, развернул её в направлении капитанской каюты. Пираты находящиеся на палубе замерли в ожидании развязки. Никто не посмел спросить помощника капитана, что он собирается сделать. Гром поднёс дымящийся фитиль к запальнику, и прогремел залп, застеливший палубу едким пороховым дымом. Здоровяк пока рассеивался дым подбежал к развороченной выстрелом двери, и с диким рёвом разрядил в капитанскую каюту два пистолета. Затем он исчез в проёме и появился победно держа в руке человеческое ухо с серьгой, какую носит Акула Пьер.

— Теперь я капитан «Посейдона», — злобно прорычал Гром, — а кто хочет оспорить это, пусть выйдет, и скажет.

Никто из членов команды не издал и звука. Здоровяк покрутил головой в поисках желающего, и не найдя такового, приказал спустить на лодку, а когда это произошло, сел на весла и начал грести в сторону берега.

Первым в капитанскую каюту зашёл Карамо. Он отсутствовал несколько минут, а когда вышел, громко сказал: