Неорационализм

   Прямая линия казалась тождественной лучу света в смысле прямизны до тех пор, пока мы не вышли за пределы околоземного пространства и не обнаружили, что вблизи больших масс луч света искривляется. Поскольку поле тяготения есть в любой точке пространства, причем теоретически ни в одной точке (окрестности точки) оно не есть равномерное, то, следовательно, нет вообще, в принципе прямолинейных лучей света, удовлетворяющих аксиоматическому определению прямой, что «через две точки»... и т.д. Конечно, практически земные лучи света настоль близки к аксиоматической прямой, что просто ах, ах. . . нет слов. И. . . все-таки.

   Понятие твердого тела предполагает, оговорено или нет, что при отсутствии

внешних воздействий на него оно имеет и сохраняет некую абсолютно определенную присущую ему форму (в отличие от газа или жидкости). На этом предположении построена вся инженерная механика и, слава Богу, работает. Однако, само предположение не является абсолютно соответствующим действительности. Если мы начнем уточнять формы тела с точностью до линейных величин, соизмеримых с размерами молекул, то придем в затруднение и при отсутствии воздействия, т. к.

молекулы движутся и, следовательно, формы тела (с указанной степенью точности) изменяемы и неопределенны. Я уже не говорю о рассмотрении внутримолекулярного или внутриатомного строения. А ведь с понятием формы тела связано одно из фундаментальнейших понятий физики и может быть вообще современной науки — понятие месторасположения. Я не говорю здесь о ньютоновской относительности этого понятия: о положении  чемодана  по отношению  к  поезду,  в  котором он лежит, и по отношению к перрону, вдоль которого поезд движется. Не говорю и об эйнштейновской относительности пространства, а следовательно и положения в

нем тела. Я говорю о неопределенности положения тела, вытекающей из

вышеупомянутой неопределенности его формы. В свою очередь с понятием положения тела связаны понятия движения,   скорости,   ускорения   и   т. д.

Что  касается  рыб  и животных,  то  установление  неабсолютного соответствия этих понятий действительности затруднено расплывчатостью   и   не строгостью   самих   понятий,  но это не достоинство, а слабость соответствующей науки. Потому  что,   чем   менее  строго  сформулированы  понятия,   тем менее содержательны и доказуемы те утверждения, которые в отношении этих  понятий   в   дальнейшем   высказываются. Это что-то вроде лемовского уведомления о том, что «запрещается коренить сцьорг в темноте». («Звездные дневники Иона Тихого»). Что толку в этом   по   виду,  весьма   конкретно звучащем запрещении, если мы не знаем, что такое «сцьорг»? Но и в науках о рыбах и животных мы можем найти факты, подтверждающие, что наши понятия   (определения)   никогда   не

адекватны   абсолютно  действительности.   Нет,   например, ни одного отряда ли, класса ли живого, для которого не существовало б каких-то пограничных видов его, не совсем принадлежащих к этому классу и не совсем к смежному. Будь определение данного класса  (рыб, например) столь же строгим, как определение прямой линии, можно было бы показать,  двигаясь от этого  промежуточного  типа,  что  нет вообще ни одного объекта живой природы,  абсолютно подпадающего под наше определение, однако не вызывает сомнения, что огромное количество, так сказать, нормальных рыб подпало   бы   под  него   достаточно   хорошо,    чтобы   смело утверждать,  что  понятие  само  не  является  пустопорожним и что  полезно  им  пользоваться для  установления  каких-то истин,   т. е.   для   познания.

   Тут возникает вопрос, существенный для понимания процесса познания. Из

вышесказанного следует, казалось бы, неразрешимая дилемма: с одной стороны наше познание идет и обязано идти по линии устрожения понятий, с другой - чем более мы устрожаем их, тем более обнажается принци¬пиальное несоответствие между ними и теми объектами действительности, которые они описывают (несоответствие не в смысле наличия у реальных объектов множества качеств, не входящих в определение, но несоответствия по самому   определяемому   качеству).Однако, дилемма эта ложная, ибо независимо от того, обнаруживается это несоответствие или нет, оно существует и весь вопрос только в том, как воспринимать его с философской точки зрения и с точки зрения прочих наук.

   Естественные науки, и прежде всего физика, которые первые столкнулись с вышеупомянутым несоответствием, перенесли этот кризис гораздо легче, чем философия, и уже давно нашли из него выход.