Сердце грохотало в груди и стремительно толкало кровь по венам, растворяя в чувстве сумасшедшего вожделения все запрограммированные ранее стоп-сигналы. Нарушая координацию и ослепляя.
Скользнув рукой к промежности Стаси, отодвинул ткань трусиков в сторону. Глухо простонал ей в губы, ощущая, какая она горячая и влажная. Сочилась желанием по его пальцам.
Его принцесса шипела и стонала. Жалась к нему, раскрывая бедра шире. И Аравин не сдерживался. Спуская джинсы вместе с боксерами, с низким рычанием толкнулся в манящую его влажность.
Стася задушенно ахнула и инстинктивно отпрянула.
Такой он был тяжелый и каменный, горячий и требовательный, сумасшедший и будоражащий… В глазах потемнело.
Цепляясь за широкие плечи, пыталась привыкнуть к тягучей и щемящей боли внизу живота. Подстраивалась. Готовилась к захватывающему и незабываемому полету.
Их воспаленные взгляды скрестились. Губы друг против друга мелко задрожали, выказывая отчаянную и болезненную потребность в близости.
– Как же я… люблю тебя, – грубым напряженным голосом поведал Аравин. – Как же мне мало тебя… Твой взгляд, твой запах, твое тело – не могу остановиться... Хочу.
– Бери. Я все отдам.
Их дыхание оборвалось, словно резкая музыкальная нота. Упало, гулко ударяясь о звенящую тишину.
Соединились в голодном и требовательном поцелуе.
Двигались резко и быстро. Касались друг друга. Трогали руками безостановочно и самозабвенно, разнузданно и откровенно лаская. Задевая нервные окончания на грани неприятия. И все же, их наслаждение являлось абсолютным. Всепоглощающим.
Это не ощущалось, как страстное занятие любовью. Натуральным образом, он ее трахал.
У них еще такого секса не было. Даже у Аравина ничего подобного не было. Без какого-либо контроля сознания. На инстинктах. На чистой потребности. И при этом с бесконечным восхищением, жадным упоением каждым стоном и поглощением обоюдного удовольствия.
Это граничило с эмоциональным насилием. Являлось испытанием для человеческого сердца, способного пережить столь безумные, столь стихийные чувства.
Такая огненная. Такая зверская у них была любовь.
Глава 30
Сладкова нервно сглотнула и напряженно сжала в кулаки лежавшие на коленях руки.
Оглушающий рев толпы сотрясал спорткомплекс «Олимпийский». Гремел между рядами и спускался к помосту ринга знобящей вибрацией. Стася впервые оказалась среди подобного рода хаоса, и ей казалось, что бушующие позади нее агрессия и адреналин в физическом смысле слова летят ей в спину.
Насколько же сильным нужно быть, чтобы стоять в центре всего этого? Не представляла.
Стася говорила себе, что не станет пить всученное ей Ниной Михайловной успокоительное. Но перед самым началом поединка поняла, что по-другому не сможет с собой справиться. Покинув раздевалку Егора, куда заходила, чтобы крепко обнять его и прошептать ободряющие слова, она приняла двойную дозу. И сейчас сильно сомневалась в правильности своего решения. Ее переживания не стали меньше. Зато появилась удушливая тошнота с привкусом мятно-спиртового настоя.
– Дамы и господа! Этим вечером на ринге столкнутся два невероятно сильных и стойких бойца. Два действующих чемпиона. Сейчас невозможно предсказать, чем закончиться этот поединок. Но могу обещать с твердой уверенностью: нас ждет поистине зрелищный, поистине жесткий и кровавый бокс!
Если до этого хоть кто-нибудь в зале оставался спокойным, то эти слова не оставили шансов. По всей видимости, они затронули бы и глухого. Толпа взорвалась одобрительным гулом. Но, на самом деле, ни один человек не отреагировал на эти слова так, как Сладкова. Она не произнесла ни звука. Не пошевелилась. Но внутри у нее все перевернулось.
Погасли прожектора, и огромный душный зал погрузился в темноту.
– Дамы и господа! – конферансье сделал характерную паузу, расчетливо усмехаясь, и позволяя толпе свистеть и кричать. – Левый угол ринга. Действующий чемпион мира по версии WBO27
в полутяжелом весе – Стальной Русский Волк – ЕГОООООР АРРАААААВИН!К тому моменту, как длинный бойцовский коридор осветился оранжевыми лампами и движущимися черно-желтыми лентами с англоязычными надписями: «EGOR ARAVIN», Стасино сердце колотилось в каком-то безумном предынфарктном отрыве. Она успела сделать один судорожный вдох, тогда как толпа за ее спиной на мгновение замолчала, позволяя первым аккордам спортивного музыкального трека пробить тишину мощными ритмами.