Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь

– Опять без шапки, твердолобая! – недовольно заметила баба Шура, когда Стаська вернулась.

Девушка лишь улыбнулась на это брюзжание.

– Она в рюкзаке.

– А должна быть на голове, – ворчливым тоном отчитала ее женщина и отвернулась к плите. Нарочито загремела кастрюлями, показывая свое недовольство.

Девушка тем временем тихо скользнула за стол.

– Руки помой, – не оборачиваясь, скомандовала баба Шура.

Стася послушно выполнила требование, и вскоре перед ней исходила паром тарелка горячего грибного супа.

– Ешь. И пирожки бери.

Опустившись в кресло-качалку, баба Шура положила себе на колени небольшую плетеную корзинку и начала вязать.

– Ммм… – протянула с удовольствием Стася. – Во! – подняла указательный палец свободной руки, выражая своё восхищение.

– С душой сготовила.

Женщина не поднимала головы от вязания. Но Стася точно знала, что ей очень приятно.

– Как дела в колледже?

– Нормально.

Снова набрав в ложку суп, легонько подула и отправила его в рот.

– Егор звонил. Таки достал меня! Вот же упертый! Я же хотела все для обеда сама приготовить. А ему ресторан подавай! – Возмущенно фыркнула, прежде чем спросить: – Ну что, я хуже стряпаю, чем в ресторане?

Стася безразлично пожала плечами. Упоминание имени Аравина всегда вгоняло ее в ступор.

– Не знаю… Я по ресторанам не хожу, – шмыгнув носом, вновь отхлебнула суп с ложки. – Может, он не хочет, чтобы вы утомлялись, – предположила она.

– А-ну, не «выкай» мне тут! – шикнула Александра Михайловна. – Чай не чужие, – спицы в ее руках двигались быстро и резко, что говорило о сильнейшем раздражении. Но и к этому Стася привыкла. – И как готовка может меня утомить? Безобразие! Это только ихняя мать утомлялась, едва брала в руки сковороду! Звязда сильная была! Царствие ей небесное.

Покойную невестку Александра Михайловна не любила. Но зла на нее не держала, что бы там ни говорила. Потому как признавала, что собственный сын тоже непутевый был.

– Он заедет за нами? – смущённо спросила Стася. Почему-то ей было неловко называть Аравина по имени. И чаще всего она этого не делала.

Александра Михайловна, впрочем, понимала, на кого девушка постоянно говорит «он».

– Да, обещал. Поедем на кладбище втроем. Остальные придут только на обед.

– А как же ваша сестра?

– Нинка? – взгляд, который женщина бросила поверх очков, выражал полнейшее недоумение. – Эта старая пучеглазая ондатра едва ходит.

Стася хохотнула. Она уже привыкла к подобным фразам Александры Михайловны в сторону сестры. Которая, к слову сказать, была старше ее всего на год и не такая уж рохля.

– Вряд ли ондатры могут быть пучеглазыми, – заметила девушка.

– Эта может, – упрямо ответила женщина. – Пускай сидит дома. Нечего ей по кладбищам мотаться. Вот довяжу тебе гольфы и начну ей жилетку.

– Да у нее их уже с десяток, – Стася доела суп и, отставив тарелку в сторону, взяла пирожок.

Александра Михайловна продолжала, словно не слышит:

– Опять ангина у нее. А все потому, что не слушает меня! В дубленке ей жарко, щеголяет в куртке синтепоновой!

Стася встала со стула и, дожёвывая пирожок, принялась складывать посуду в раковину.

Александра Михайловна тут же отложила в сторону вязание и вскочила с места. Мимолетно схватилась за поясницу, потом, словно застыдившись, опустила руку. Хотя было видно, что спина ее беспокоит.

– Оставь все. Я сама, – мягко отпихнула девушку от раковины. – Уроки иди учи.

– Сегодня пятница. Я не хочу! – заупрямилась Стася.

– Порисуй тогда.

– Нет вдохновения.

Александра Михайловна пожала плечами, не зная, то еще предложить. Затем улыбнулась и, кивнув головой в сторону окна, сказала:

– Кто-то собирался лепить снеговика…

Стаська спохватившись, с азартом ребенка побежала в прихожую за удобной курткой и перчатками.

– Огромного, бабушка! – закричала на ходу. – Я слеплю огромного!

Спустя минуту уже выскочила на улицу.

Александра Михайловна только улыбнулась вслед, в который раз поражаясь, что восемнадцатилетняя девушка может быть в душе таким ребенком.

А Стася просто восполняла то, чего ей раньше не хватало: детства, беззаботности, свободного времени, чистых и радостных мыслей.

Ведь когда она жила с отцом, ей самой приходилось думать о еде и тепле. Последний год она даже не посещала школу. Алиса болела, и приходилось вместо нее ходить торговать на рынок овощами, чтобы тем самым заработать хоть что-нибудь на пропитание и лекарства. На отца надежды не было. Напротив, надо было еще и ему давать на выпивку, чтобы он ничего не выносил из дома.

До сих пор не понимала, почему Алиса оставалась с ним так долго? Отец у Стаси, конечно, красивый мужчина. Несмотря на алкоголизм, выглядел моложе своих лет. И была у них поначалу с Алисой общая любовь – к водке. Но Алиса боролась с этой зависимостью. Последние месяцы перед смертью вообще не пила. И все время говорила:

– Вот окрепну и поеду к брату. Тебя с собой заберу.