Неоспоримый (ЛП)

— Мой отец умер на днях, и хотя меня мало волнует, что он мертв, есть много вещей, с которыми нужно разобраться. Включая его завещание, которое будет зачитано через два дня, это не может быть сделано без присутствия определенных членов семьи.

Я выдохнула, сама не осознавая, что задержала дыхание, когда чувство вины поднялось во мне. Насколько эгоистичной я могла быть? Думала только о себе, когда умер его отец? Даже при том, что я знала, что он ненавидит его, это было то, что он должен был сделать.

Словно прочитав мои мысли, он сказал:

— Понятно, если ты не хочешь ехать, ничего страшного. Но будут похороны, оглашение Завещания и куча семейной ерунды, которая, когда ты будешь рядом со мной, облегчит все. Пожалуйста… — он ухмыльнулся. — Ты официально познакомишься с моей сестрой и друзьями.

Легкая улыбка вырвалась у меня, я давно хотела познакомиться со всеми ними. Я бы беспокоилась, что еще этого не сделала, но именно я отклонила приглашения Тео, когда он несколько раз за эти годы уезжал домой. Вина лежала исключительно на мне, и это чувство подняло свою уродливую голову.

— Мне нужно придумать прикрытие для работы. Как долго нас не будет?

Его тело слегка напряглось, но его пальцы погладили мою руку, отвлекая меня. Мои брови нахмурились.

— У меня нет точных временных рамок, возможно, недели. Я не хочу оставаться там дольше, чем необходимо.

— Ты, конечно, с нетерпением ждешь встречи?

— Конечно, но моя жизнь здесь, с тобой, и я боюсь, что если мы пробудем там слишком долго, мы оба будем втянуты в проблемы, которые нас не касаются.

Я сглотнула.

— Твоя семья?

— Моя семья состоит из тебя, моих друзей и моей сестры. Все они имеют значение, и они не будут проблемой.

Я задумчиво наклонила голову.

— Чего мне ожидать, если мы увидим других членов семьи?

Тео потратил много времени, подчеркивая пропасть, образовавшуюся между членами семьи, я тоже не могла сказать, что виню его, судя по некоторым вещам, которые он объяснил и через которые прошел сам. Мои ногти впились в его плечи. Я не хотела, чтобы они были рядом с ним, но, учитывая, что его отец только что умер, я сомневалась, что мы избежим их, и я хотела быть готовой. Энергия беспокойства уже пробежала по моему телу, особенно из-за того, что куда мы направлялись.

— Готовься к неожиданностям, — заявил Тео, отводя мою голову в сторону и прижимаясь губами к моей шее. Его зубы задели мою кожу, прежде чем поцеловать меня там, заставляя мои нервные окончания сойти с ума. Отстранившись, он сказал: — Скажи мне, что любишь меня.

— Твое эго нуждается в ласке? — я дразнила, смеясь, когда он встал и проводил нас к дивану, мягкая подушка прижалась к моей спине, когда его твердое тело накрыло мое. Мое дыхание стало поверхностным. — Тео…

Его рука скользнула под мои джоггеры, задев нижнее белье и надавив на клитор. Медленно — очень медленно — его пальцы кружили. Моя грудь тяжело вздымалась.

— Скажи мне, — попросил он, в его словах чувствовалась уязвимость.

Я провела рукой по щетине на его подбородке.

— Я люблю тебя.

— Помни это.

Он медленно отодвинулся от меня, чтобы встать на колени на полу между моих ног, снял с меня всю одежду ниже пояса и с дерзкой ухмылкой опустил голову. Он своими действиями продемонстрировал, как сильно он тоже меня любил.

Когда самолет накренился, я наблюдала за пейзажем, когда в поле зрения показалось побережье Коста-дель-Соль, и мы приготовились к посадке. Мой разум отбросил меня назад, к сотне различных мыслей и чувств.

Я сжала руку Тео. Мы остановились в одной из его квартир, к счастью, достаточно далеко от того места, где все произошло в прошлый раз. Он. Я выдернула руку из руки Тео, когда шины коснулись взлетно-посадочной полосы, и перекинула волосы через плечо.

Мои родители дали мне ключи от виллы на случай, если по какой-либо причине я захочу там остаться. Я взяла их на всякий случай. Опыт научил меня быть готовой. Я вообще не была здесь с тех пор, как сбежала — я не хотела. Мама и папа пытались уговорить меня поехать на семейный отдых, но я умело уклонялась от этого, заявляя, что занята работой. Честно говоря, это было маниакально.

Одно было ясно наверняка: я никогда больше не хотела ступать на материковую часть Испании. Не после того, как оставила там разбитую скорлупу. Но это было ради Тео… И после всего, что он дал мне, сделал для меня, я обязана отбросить свой трепет и быть здесь ради него.

Он нежно поцеловал меня в лоб.

— Ты в порядке.

Иногда я клялась, что он знает обо мне и моем прошлом больше, чем я рассказывала; он понимал, что каким-то образом выход из этого самолета был препятствием, которое я никогда не хотела преодолевать.

Но Тео ничего не знал о нем, ни о том, кто он такой, ни о том, что именно произошло, ни даже о его имени — я никогда не произносила его вслух. Он знал, что кто-то причинил мне сильную боль. Я поделилась всем, на что могла себя заставить, не желая отталкивать Тео, больше для того, чтобы он мог понять. И, к счастью, он это сделал.