Неосторожность

– Иногда. Но Джонни замечательный парень. Знает, что нас беспокоит, и пытается облегчить нам жизнь. Говорит Мэдди: «Не волнуйся, мам, я не заболел. Не переживай». Но порой ощущаешь себя таким беспомощным…

– Сочувствую. Он славный мальчик. Такое чудесное сочетание Мэдди и тебя.

Они подъезжают к дому. Джонни выбегает им навстречу.

– Папа! Пап! – кричит он, когда шины с хрустом замирают на гравии.

Я сижу у окна, читаю газету.

– Привет команде!

– Пап, тебе звонили. Из Рима. Мама записала, что передать.

– Спасибо, дружок. Скажи маме, что я вернулся.

Мальчик убегает обратно в дом. Гарри поворачивается к Клэр:

– Мне надо позвонить. Рад, что ты со мной полетала.

Он выходит из машины.

– Нет, это тебе спасибо, что взял с собой. А когда мы опять полетим?

– Не скоро.

– Ты о чем?

Гарри смотрит на нее в недоумении.

– Я думал, ты знаешь. Почему и надо позвонить. Мэдди, Джонни и я уезжаем через неделю в Рим. У меня творческий грант на поездку. Буду там работать над новой книгой.

– Нет, я не слышала. – Клэр кажется, что ее сейчас стошнит. – И сколько вы будете отсутствовать?

– Почти год. Вернемся в июне. К лету.

– Ясно, – говорит она и добавляет: – Наверное, ждете с нетерпением.

– Да. Мой старый друг нашел нам квартиру рядом с Пантеоном.

– А как же Джонни? Ему ведь надо в школу?

– Там есть американская школа. И нам посоветовали там хороших врачей.

– Я очень за вас рада.

Клэр старается, чтобы ее слова прозвучали искренне.

– Спасибо. Будет весело. Я всегда хотел пожить в Риме. И Мэдди тоже. Как ты понимаешь, ее очень вдохновляет местная еда. Она уже записалась на курсы кулинарии и итальянского языка.

– Я буду по вас скучать.

Клэр обнимает Гарри за шею и прижимается щекой к его щеке. Он похлопывает ее по спине и с улыбкой высвобождается.

– Нам тебя тоже будет не хватать!

– Еще раз спасибо, – говорит Клэр ему вслед, когда он направляется в дом. – Мне было очень хорошо.

– Рад, что тебе понравилось. Ты смелая. Не все любят летать на маленьких самолетах.

– Мне – очень.

Гарри улыбается и заходит в дом. Клэр не замечает меня, а я наблюдаю за ней еще какое-то время после его ухода. Наконец она поворачивается и идет прочь. Мне очень жаль ее, она так печальна.

Я нахожу ее через несколько часов. Она сидит на краю моего причала, смотрит на лиман, болтая ногами в воде. Мимо проплывает семья лебедей. Пара маленьких яхт с косыми парусами, которые любят живущие на лимане, лавирует вдали. Очень тихо.

– Где ты была? – спрашиваю я. – Мы тебя везде искали. Собираемся поиграть в теннис.

Да, теннисный корт у меня тоже есть. Старомодный грунтовый корт. Знаю, многие сегодня предпочитают акриловое покрытие, но мне нравится укатывать грунт. Подготовка так же важна, как сама игра.

Клэр поднимает голову. Удивляется, а потом огорчается, словно надеялась увидеть кого-то другого. На мне старая, когда-то бывшая белой, теннисная форма.

– Извини, Уолтер. Мне надо было побыть одной.

– Все в порядке?

– Ты знал, что Гарри и Мэдди уезжают в Рим?

– Конечно.

– А я – нет.

– Это так ужасно?

– Да. В смысле, нет.

– У тебя предубеждение против римлян? Какой-нибудь итальянец разбил тебе сердце или ты споткнулась и упала с Испанской лестницы?

Я стараюсь шутить, но вижу, что Клэр не в настроении. Она пожимает плечами.

– Я могу чем-нибудь помочь?

Клэр снова качает головой.

– Понятно. Тогда просто я не буду к тебе лезть, идет?

– Спасибо, Уолтер. Мне просто хочется побыть одной. Может, я позднее приду посмотреть на игру в теннис.

– Надеюсь. Ты мне должна матч-реванш.

Клэр слабо улыбается. На прошлой неделе мы сравняли счет: 6:4, 6:4.

Она не появляется до вечера. После тенниса я на цыпочках подхожу к двери ее комнаты и вижу, что та заперта. В семь Клэр спускается. Я в кухне, укладываю булочки для гамбургеров в сумку. Мы будем готовить на пляже. В День труда у нас так принято. Будет около пятидесяти человек. Нэд, Гарри и я уже соорудили на пляже костер, выкопали в песке яму и наполнили ее плавником.

– Извини, что не появилась на корте, – говорит Клэр, входя в кухню. – От меня было бы немного толку.

– Тебе получше?

– Да, спасибо.

Она потрясающе выглядит в розовом платье с глубоким вырезом. Бюстгальтер она не надела. Ее грудь видна из-за ткани. Я стараюсь не смотреть.

– Выглядишь чудесно, но тебе следует захватить свитер, – говорю я. – В это время года на пляже вечером холодно.

– Что мне нужно, так это мартини, Уолтер. Сделаешь?

– С удовольствием, – отвечаю я, мою руки и иду к бару.

Это нечто вроде причастия. Я бросаю кубики льда в старый серебряный шейкер от Картье, еще дедушкин. Добавляю джин «Бифитер» и немного сухого вермута. Мешаю, ровно двадцать раз, выливаю в охлажденный бокал для мартини, тоже серебряный, и украшаю лимонной цедрой.

– Надеюсь, ты не обидишься, если я не присоединюсь. Не хочу начинать слишком резво.

– Ох, какой же ты замшелый, Уолтер.

Она отпивает.

– Идеально.

Входят Нэд и Сисси.

– Заливаем насос? – говорит Нэд.

– Хочешь, тебе сделаю? – спрашиваю я.

– Нет, спасибо. На пляже будет что выпить.

– Жаль, что ты не пришла сегодня на теннис, – произносит Сисси, обращаясь к Клэр. – Ничего не случилось?

Та качает головой.