Неосторожный гений

- Даже мне страшно, ей богу, - протянула я и пошла вон с первого этажа, -Я зайду, переодену свитер, - только и сказала я, пока ван Чех с Британией пререкались.

В нашей с Виктором комнате уже убрались, но общий порядок немного нарушал мой возлюбленный, пришедший с прогулки. Виктор дремал, рядом с его ухом была положена согнутая вчетверо бумажка.

Такую же я нашла на своей подушке.

- Виктор, - я потрепала его по плечу, - Пойдешь с нами еще гулять?

Он сонно воззрился на меня, улыбнулся и поморщился одновременно.

- Ладно, пойду, - легко зевнул он, - Я, наверное, час назад вернулся. А что это за бумажка?

- Не знаю, - с самым загадочным видом сказала я и автоматически взяла бумажки с наших кроватей, отметив, что моя, в отличие от Викторовой, была сложена пополам.

Глава 2.

Мы с Виктором, обнявшись, спустились на первый этаж. Там, вопреки ожиданиям, нас не ждали доктор и Британия.

- Они уже ушли? - спросила я сама себя.

Виктор молча пожал плечами.

- Что там за бумажки? Дай, гляну, - сказал он.

Я автоматически выполнила просьбу, а сама заглянула за пределы нашего домика. Во дворе доктора и Британии тоже не было.

- Может быть, доктор решил не дожидаться вечера, и показывает жене свою "полную концентрацию ван Чеха"? - рассуждала я, оборачиваясь.

Ожидая хоть какой-то реакции от застывшего Виктора, я подошла к нему. Он замер, в руках его было по листочку. Двигались только глаза, он переводил их попеременно, сравнивал что-то.

- Ну, что там? - нетерпеливо спросила я.

Виктор молчал. Мне удалось извернуться и прочесть вверх ногами следующее:

И гром и молнии обрушатся тогда,

Омыв водою грешные поляны,

Убьют юдоль земного бытия,

Сотрут цветы, сорвут сухие травы.

Это был вчетверо сложенный листочек Виктора. На моем написано было следующее:

Гроза грядет. Пожухли лепестки

И с маков облетают, что краснее крови,

Мне не забудутся твои грехи,

Ты обо мне не знай, не пой, не вспомни.

- Забавно, - откомментировала я, чуя, как на спину выступают первые отряды мурашек.

- Более чем, - глухо отозвался Виктор.

- Дай сюда, - я фактически вырвала из его рук листочки.

Маленькие бумажки, на подобных мы с доктором часто пишем друг другу записочки. На них наклеены не слова, как это обычно делается в плохих ужастиках, а буквы. Причем, некоторые точно были вырезаны из одного слова.

- Вот и не лень кому-то было,- храбрилась я.

- А хорошие стихи, - как в тумане ответил Виктор.

Я смерила его скептическим взглядом. Он был не здесь. Уже вдохновившись, его сознание покинуло бренный мир, отправившись в более привычную стихию творчества. Было заметно, как серыми тенями в его глазах снуют мысли.

На лестнице послышались шаги. Доктор спускался и вел с собой Британию. Та была бледной, какой-то перепуганной. Доктор предельно собран, и, что не бывало, скептичен. Я бы даже сказала, лицо его имело несколько ядовитое выражение.

- О, вам тоже пришли эти письма счастья? - фыркнул он.

- И вам тоже? - удивилась я.

- Идем на воздух, - доктор говорил отрывисто и нервно.

С моря дул пронзительный ветер, он гнал серую дождевую тучу. На пляже было как всегда пусто. Вода казалась свинцово-серой, а белые барашки на молодых волнах лишний раз это подчеркивали.

Доктор, молча, сунул мне два точно таких же, как у нас с Виктором, листочка. Один был, правда, сложен треугольником, а другой не смят вообще.

Перед грозой особенные запахи стоят.

И воздух свеж и по-особому пахуч,

Когда сквозь тучу грозовую вторя,

Так робко пробивается последний солнца луч.

Значилось на не смятом, а на согнутом в треугольник склеено было следующее:

Раскачивает ветер облака

И тучи черной брюхо разминает.

Сомнет ее округлые бока,

И та от боли глухо зарыдает.

Я посмотрела на доктора. Ван Чех всей своей фигурой олицетворял недовольство.

- А у нас вот, - протянула я листочки.

- Даже видеть не хочу, - ругнулся доктор, и взял листочки, внимательно изучил и вернул обратно.

- Меня всегда удивляло, почему вы говорите одно, а делаете совершенно противоположное, - пробурчала я.

- Ну, во-первых, я очень внезапный, во-вторых, я не посмотреть взял, а почитать, разные, между прочим, вещи, - назидательно сказал ван Чех.

- Это о нас стихи, - тихо сказала Британия.

- Милая, я очень прошу тебя. Ты лучше меня знаешь, что тебе вредно, и я умоляю, не заставляй меня повторять избитые фразы… - тут же взвыл доктор, - Это просто чья-то дурацкая шутка. Кто-то решил, что у нас скучная жизнь…

- А если мне потом опять бежать в какой-нибудь подвал? Или снова воевать с разбушевавшимся поклонником этой твоей Пенелопы? - взъелась Британия.

- Ну, да, я, бывает, попадаю в переделки, - рассеяно пожал плечами доктор.

Британия зашлась и не нашла, что ответить ван Чеху. Перед тем, как окончательно успокоиться, она бросила:

- Когда будешь попадать в очередную переделку, прошу, помни, что у тебя теперь есть ребенок!

Доктор недовольно причмокнул и по обыкновению сложил губы уточкой.

- Дай-ка, - тихо попросил Виктор и потянул руку.