НЕОТМАЗАННЫЕ-Они умирали первыми

«Человек, который смеется, — Ромке невольно вспомнилось название книги французского классика, Виктора Гюго. — Наверное, вот так же проклятые компрачикосы уродовали детей, потом продавали их для забавы знатным вельможам».

— Смотрите, пацаны, и запоминайте! Будет за что спросить с этих выродков! Как только земля их носит? — сказал старший прапорщик Стефаныч, с трудом с помощью Володьки Кныша освобождая убитого из тисков и бережно опуская на землю.

— Кныш, посмотри, может документы какие есть.

Володька Кныш, стараясь не дышать, стал обыскивать труп. Вдруг он замер, посерел весь и заорал:

— Ложись!!!

Все, кто был на поляне, в панике бросились врассыпную; кто упал как подрубленный на месте, вжимаясь всем телом в спасительницу землю-матушку, кто рванул в глубь рощи. Ромка ничком плюхнулся за ствол ближайшего дерева, больно столнувшись с Эдиком Пашутиным. Тот коротко охнув, отполз дальше. Ромка же прильнул щекой к холодной земле, уткнулся носом в шуршащие листья. От смятых ржавых листьев исходил душистый аромат прошедшего лета. Но в данную минуту рядовому было не до ароматов. Зажав уши, зажмурив глаза и прикрыв голову автоматом, в напряжении ждал взрыва. Слышалось лишь рядом чье-то прерывистое сопение, ритмичное тиканье часов на руке и шорох прочь ползущих тел.

«Сейчас рванет! Сейчас рванет! Вот-вот, сейчас!», — думал Ромка, стиснув до боли челюсти. Сердце бешено отбивало секунды. Прошло около минуты. Взрыва не последовало.

— Кныш! — негромко позвал Стефаныч, повернув голову, ища глазами старшего сержанта.

— Феня, — отозвался в ответ глухо Кныш. — В кармане.

— Может показалось?

— Что я «эфку» от фиги не отличу? Бля, буду. Вот те крест!

— Думаешь, ловуха?

— Хер ее знает! Всякое может быть! Скорее да! Ты что, чичей не знаешь?

— Не рванула. Может с чекой?

— Может и с чекой!

— В каком кармане-то?

— Кажется, в левом.

— Кажется или все-таки в левом?

— Погоди… Да! Да, в левом.

Стефаныч заворочался за деревом, отложил в сторону «калаш», стал, кряхтя, стаскивать с себя, набитую под завязку, «разгрузку».

— Стефаныч!

— Чего, родимый?

— Ты что, ошалел? Ты, че удумал?

— А ты, что предлагаешь? Отлеживаться до второго пришествия Христа? Не могу себе позволить такого удовольствия! Земля дюже сырая, а у меня, сам знаешь, хронический радикулит. Если прострелит, тогда мне считай, п…дец!

— Я сам!

— Нет уж, опоздал, дорогуша, старый конь борозды не попортит! В левом, говоришь? В левом… Пацаны! Отпозли все назад! Морды свои наглые в землю! В левом…

— Может не трогать? Пока его оставим?

— На кого оставим? Ну ты и чудик!

Старший прапорщик, не спеша, подполз к «омоновцу», притулился с правого бока, выставив свой широкий зад. Замер, обдумывая, как бы лучше приступить к делу. Потом медленно протянул руку и осторожно опустил ладонь на оттопыренный карман…

— Кныш! Держу! Режь!

Кныш, вытащив из ножен клинок, с опаской приблизился, присел на колено рядом.

— Давай, давай, кромсай. Только осторожно. Без спешки. Не боись, рычаг крепко держу. Никуда теперь от нас не денется. Ага, так ее. Вырезай вокруг. Так, отлично… Молодец! У тебя не нож, а бритва!

— Ну, старый, ты даешь! Я аж поседел весь!

— А я по-твоему помолодел что ли? — сказал, криво усмехнувшись, Стефаныч, поднимая зажатую в кулаке гранату с куском отрезанного кармана. — Ну, дорогой парниша, будем смотреть подарок?

— Чего на нее смотреть?

— С чекой она или без.

— Ну ее в п…ду, бросай быстрей подальше! Бля, вся задница от страха взмокла!

Стефаныч медленно поднялся. Его сосредоточенное лицо стало багровым, словно ему на шее петлю затянули, на висках набухли вены.

— Любопытно, конечно, но ты прав, лучше от греха подальше. Не будем гневить бога. Пойду-ка под обрыв зашвырну. Бошки не высовывайте!

Через минуту со стороны берега раздался взрыв: «Ф-1» оказалась на боевом взводе.

— Паскуды! Чуть не подорвали, сволочи! Бля, сколько раз зарекался с трупами дело иметь! — ругался Кныш, нервно отвинчивая колпачок фляжки и делая жадный глоток.

— Володька, а ты оказался прав, — сказал вернувшийся Стефаныч. — Гадина без чеки была. Дай-ка, хлебнуть водицы.

— Ты что, Жопастый, с ума спятил?! Все-таки посмотрел?

— Ну, виноват, не удержался! Любопытство дюже распирало. Тряпье осторожненько снял. А она без чеки!

— Ну, ты и придурок, Стефаныч! Когда-нибудь доиграешься, помяни мое слово!

— Конечно, придурок! И ты тоже, такой же болван! Ляпу мы с тобой большую дали! Могли сами подорваться и пацанов подставить.

— Это просто чудо, что не рванула. Представляю, что бы было, — Кныш зло сплюнул.

— Не поверишь, на самом деле чудо. Хочешь секрет открою, почему сучка не рванула?

— Какой еще секрет? Чего городишь, старый козел?

— Вова, не дерзи старшим! Ты обратил внимание, когда карман резал, что там семечек полным-полно было?

— Ну… И что из этого?

— Так вот, шелуха набилась в дырку, где чека была…