Неотправленное письмо

Герман утверждает, что ручей, на котором мы работаем, безымянный, и предлагает назвать его по имени начальника отряда, то есть «ручьем Сабинина». Я по праву старшего дал самоотвод и предложил назвать его «ручьем Веры» — ручьем веры в наше общее дело, в наш успех. Ребята помолчали и согласились. Конечно, они поняли, что я имел в виду и тебя. Один только Сергей сказал, что все это глупости.

Таня и Герман тут же написали заявку в геодезическое управление, и с января будущего года на всех картах Якутии должна появиться новая река.

Мы все время двигаемся по берегам — я справа, а Таня с Германом по левому. Сергей же, связав наши резиновые лодки, перегоняет их к месту намеченного на карте привала и, поджидая нас, ставит палатки, варит обед и вообще ведет хозяйство.

…Что-то скучно и тоскливо на душе. Все-таки я люблю тебя, Вера, какой-то ненормальной, сумасшедшей любовью. Я совершенно не могу без тебя, и если бы не это случайное обстоятельство — неотправленное письмо, я бы не знал, куда девать себя после работы. Ребята по-разному относятся к тому, что я пишу тебе почти каждый вечер: Таня, как женщина, одобряет, Герман молчит. Для него все, что бы я ни делал, хорошо. Сергей, конечно, в душе презирает меня. Он закоренелый холостяк. По его словам, «баба — самая липучая болячка на свете». Но я-то знаю, в чем тут дело. Когда-то, в молодости, у Сергея была неразделенная любовь. Он долго боролся за свое чувство, но, как говорится, насильно мил не будешь. И вот Сергей уехал на Север, ушел в тайгу, но от самого себя, наверное, уйти не так-то легко…

По ночам, сидя у костра, я слышу, как из тайги доносится хриплый и короткий лосиный рев — началось время осенних боев между быками. Иногда днем нам встречается пара сохатых: весь израненный, иссеченный рогами лось, гордо подняв ветвистую голову, идет за лосихой. И его счастье понятно — оно досталось в борьбе.

Верочка! Радость! Вчера в низкорослой лиственничной роще Сергей нашел обломок кимберлита. Да, да, это настоящий кимберлит! В нем совершенно отчетливо проступают зерна пиропов и ильменитов. По обоим берегам ручья мы заложили несколько шурфов и теперь яростно долбим кирками и лопатами землю. Писать некогда. Спим всего по три-четыре часа — остальное время уходит на проходку шурфов.

Несколько дней не писал тебе. Страшно уставал. Мы пробили уже около двадцати шурфов — кимберлита нигде нет. Страшное разочарование. Таня плачет, у Германа глаза тоже на мокром месте. Один Сергей ругается и продолжает сражаться с вечной мерзлотой. Он почти совсем не спит.

Заметно похолодало — все-таки уже сентябрь. Но мы этого не замечаем. Герман и Сергей работают в одних майках. Мерзлая почва поддается с трудом — приходится жечь в шурфах костры. Одолевают грунтовые воды — иногда несколько часов приходится стоять по колено в жидкой ледяной грязище. Вылезаем из шурфов мокрые, черные, запарившиеся, лохматые, бородатые — словом, болотные черти. Таня работает наравне со всеми. Бедняжка — ей огромных трудов стоит содержать себя в относительной чистоте.

Проклятые кимберлиты! Их все нету. Мы уже прошли всю растительную подушку, все рыхлые наносы, а коренной алмазной породы так и не встретили. Завтра переносим лагерь вверх по ручью.

Верочка, Веруша, Веруля! Победа!

Вчера мы начали вместе с Таней копать шурф на новом месте и сразу же нашли голубую землю! Прошли всего немногим более метра и вынули кусок серовато-синей глины, потом еще и еще!.. На глубине двух метров глина стала твердой и перешла в почти скальную породу. Сергей и Герман начали рыть рядом с нами, да так яростно, что через два часа обогнали нас. У них тоже сплошь шла голубая земля. И вот Герман в одном из кусков породы находит вкрапление — маленький невзрачный кристаллик алмаза…

У нас ликование! Даже Сергей позволил себе роскошь — улыбнулся. По случаю победы был устроен пир — мы сварили сразу весь компот, а Сергей ухитрился сделать из рыбных и овощных консервов великолепный винегрет. Было роздано по кружке спирта из неприкосновенного запаса, и мы выпили за будущую трубку и за будущий алмазный рудник на том месте, где пока стоят только наши маленькие, сморщенные от дождя палатки.

Герман сразу же опьянел и перешел на торжественно-высокопарный стиль. Встав у костра, он заявил, что отныне считает свою жизнь прожитой не зря, так как принимал участие в полезном для человечества открытии.

Таня засмеялась, а Сергей насупился, взял кайло и ушел добивать шурфы. Да, все-таки Герман и Таня совсем еще дети. Им ведь вдвоем нет и пятидесяти. Большие, взрослые, мужественные дети.

…Итак, трубка найдена! Три дня назад мы рылись на самом ее краю, сегодня же оконтурили и нанесли на карту все месторождение. Представь себе, Вера, мы находимся на поверхности огромного вулканического жерла, отвесно уходящего вниз на глубину нескольких километров и туго набитого алмазами. Мы спим, едим и ходим по кратеру гигантского, застывшего несколько миллионов лет назад алмазного гейзера.