Неотразимая герцогиня

— Они влюблены, — тихо пояснила Сирена. — Разве не удивительно, что твой папа и моя мама нашли любовь на закате своих дней? Я так за них счастлива!

— Ты рассуждаешь, как Шарлотта, — шутливо упрекнула подругу Аллегра.

— Кстати, насчет моей невестки. Она наконец‑то забеременела! Гасси на седьмом небе и ничего не жалеет для своей милой девочки. Ей давно пора продолжить род! Представляешь, мы с Оки поженились в июне, а родить мне уже в марте.

А Шарлотта и Гасси женаты целую вечность.

— Расскажи об этом, — взмолилась Аллегра. — Каково это… когда… ты с мужем в постели?

— А разве ты и герцог… — начала Сирена. — Ну… я думала, ты все лето провела в Хантерз‑Лейре и все такое… Неужели ни разу? Ни единого?! Боже, Аллегра, ты, наверное, святая.

Он так красив!

— Ты считаешь?

— А ты нет? — поразилась Сирена.

— Мы и в самом деле целовались, — призналась Аллегра.

— И?..

— Я позволила ему коснуться своей груди.

— И больше ничего? — разочарованно протянула Сирена. — Ты и в самом деле сама наивность, сестричка. До встречи с Оки я успела поцеловаться с десятком молодых людей, не говоря уже о более смелых ласках. Кстати, ты знаешь, как выглядит то, что отличает мужчин от нас, женщин?

— Разумеется, — заверила Аллегра. — Нечто тонкое и длинное, что болтается у мужчины между ног, хотя, убей меня, не пойму, каким образом эта штука входит в живот женщины.

Сирена так и залилась смехом.

— В потайном местечке у женщины есть отверстие, туда она и проникает!

— Не может быть! Такая дряблая обвислая штука? — недоверчиво отмахнулась Аллегра.

— Это до поры до времени, но стоит мужчине возбудиться, как она становится твердой и мощной. В первый раз девушке больно и идет кровь, но потом…

Глаза Сирены затянуло мечтательной дымкой.

— Что потом? — нетерпеливо перебила кузину Аллегра.

— Потом это чудесно! Иногда мне даже кажется, что я взлетаю к звездам! Разумеется, теперь, когда я забеременела, мы должны быть очень осторожны, а в конце и вообще не сможем этим заниматься, но пока все восхитительно! Прекрасно!

— Но как ты это делаешь? — не отставала Аллегра.

— О, герцог тебе скажет.

— Нет. Не герцог, а ты. Не можешь же ты оставить меня в полном неведении. Мне нужно знать, чего следует ожидать.

— Но мама меня убьет, если станет известно, что это я тебя просветила, — отнекивалась Сирена.

— А если не скажешь, тогда тебя убью я! Кроме того, мама не ответит на все мои вопросы. Начнет распространяться насчет того, что я должна быть покорна и, несмотря на свою стыдливость, исполнять все прихоти мужа.

— Тут ты права, — хихикнула Сирена. — Именно эту чушь она и начнет тебе вдалбливать, несмотря на то что они с папой совокупляются, как кролики, с самого дня свадьбы…

— Сирена! — взвизгнула Аллегра.

— Но это правда, сама знаешь. Почему, по‑твоему, ты чувствуешь себя так неловко в их присутствии? Просто оторопь берет при мысли о том, что твои родители могут вести себя так безрассудно и забываться до безобразия, хотя сейчас, узнав истинное блаженство, я вряд ли могу их судить.

— Хотя бы объясни, что я должна делать, — твердила Аллегра.

— Ты должна узнать все сама, потому что, если верить Оки, у каждой пары бывает по‑разному. Но думаю, ты попадешь в прекрасные руки. Оки говорит, что герцога считают изумительным любовником. Кому как не мужчинам разбираться в этом?

— Что ж, — неохотно пробормотала Аллегра, — думаю, придется довольствоваться тем, что ты мне открыла. Надеюсь, я не выкажу себя полной идиоткой в свою первую брачную ночь. Ты ведь знаешь, я терпеть не могу выглядеть невеждой в чьих бы то ни было глазах.

— Ты — невинная девушка, Аллегра, — неожиданно наставительным тоном заявила Сирена. — А девственницам полагается выглядеть неопытными и наивными. Мужчины таких обожают. Оки никогда не узнает о тех мальчиках, с которыми я целовалась, прежде чем приехала в Лондон. Он твердо уверен, что подарил мне первый поцелуй. Надеюсь, ему никогда не придет в голову обменяться воспоминаниями с Джереми Карстерзом!

— Лучше надейся, что Джереми останется джентльменом, — смеясь, посоветовала Аллегра. — О, Сирена, ты преисполнилась мудрости и знания света, хотя до свадьбы оставалась такой же целомудренной, как я сейчас.

— Разумеется, — кивнула кузина. — Я так люблю Оки, что никогда не смогла бы обмануть его в этих делах, да и притворяться не пришлось.

— Хотела бы я знать, каково это — быть влюбленной.

— Ты влюблена в герцога? — оживилась Сирена.

— Не знаю. Он мне нравится, за исключением тех случаев, когда ведет себя как напыщенный индюк, и, похоже, здесь мне его недостает. Никогда не думала, что смогу влюбиться, но хотела бы знать, что это такое. Боюсь, что чувство, называемое любовью, не слишком практично и вряд ли разумно. Не стану распространяться на эту тему, ты все уже слышала от меня, но очень любопытно…

— Любовь, — медленно начала Сирена, — это стремление заботиться о другом больше, чем о себе. Желание сделать этого человека счастливым. Способность полностью отдавать себя, оставаясь вместе с тем самим собой. Не знаю, понимаешь ли ты, что я имею в виду, Аллегра, но лучшего объяснения дать не могу.