Неотразимый (ЛП)

Я вздыхаю, внутри меня смешиваются нервозность и волнение.

— Пять ночей. Думаешь, она справится без нас так долго? Не подумает ли, что мы ее оставили?

— Серсея — самый счастливый человек, которого я знаю, — У нее есть малыш Шэйн, Фифи, Бисквитик, преданные дядя и тетя, безумная приемная бабушка. Она продержится.

Я задумчиво напеваю.

— Ты знал, что Хиллари собирается сделать татуировку?

— Я слышал об этом, — говорит он. — Надеюсь, она набьет себе череп с костями на предплечье. Самое подходящее для нее.

Я качаю головой.

— Я очень ее люблю. Хочу быть как она, когда вырасту.

Он улыбается.

— Полагаю, у тебя есть хорошие шансы.

Я расслабляюсь в его объятиях, позволяя его свежему после душа аромату вскружить мне голову.

— Боже, я так рада, что мы это делаем. Но есть одна проблема.

— Какая? — спрашивает он, бесстыдно опуская руку на мою задницу.

— Здесь люди, знаешь ли, — говорю я, выгибая бровь. — Люди смотрят.

— Тогда нам следует убраться отсюда, — говорит он, не убирая руку. — Мне нужно провести немного времени с твоей прекрасной попкой.

— Согласна, но моя прекрасная попка пропустит визит к гинекологу на следующей неделе. А значит, нам придется использовать презервативы, Дракон.

Он пожимает плечом.

— Или не придется.

— Или нет, — эхом отзываюсь я, предательская улыбка расползается по моему лицу, когда понимаю, что он готовит. — Мистер Фальконе, Вы снова собираетесь меня обрюхатить?

— Ну, мне нравится процесс, — он пожимает плечами, в темных глазах вспыхивает пламя. — Но мы можем просто попрактиковаться, если ты не готова. Трахать тебя в презервативе не менее возбуждающе.

Я прикусываю губу, прижимаясь ближе к моему разгоряченному мужу, предательская выпуклость упирается в мое бедро, вынуждая меня до боли возжелать остаться с ним наедине. — Нет, я готова. Так готова, что хочу начать прямо сейчас.

— Говоришь, прямо сейчас? — он кладет руку мне на поясницу, прижимая к своему члену. — Потому что я знаю заброшенную кладовку, а нам нужно убить час до того, как отправиться в аэропорт.

Я опускаю руку, переплетая наши пальцы.

— Покажи мне. Сейчас же.

Десять минут спустя мы сбегаем. И вскоре мои джинсы и трусики оказываются на полу невероятно чистой кладовки, в которой пахнет средство для обработки дерева — мои комплименты уборщикам Мэдисон-Сквер-Гарден. Я обхватываю ногами талию Джейка, когда он входит в меня, обнаженный, горячий и такой твердый, что я готова кончить с первого глубокого толчка.

Но сдерживаюсь, не желая так быстро сдаться, не желая потеряться в экстазе, пока не обнаружу, что он тоже на грани.

— Бл*ть, какая же ты хорошая, — говорит он, целуя меня между словами. — Мне нравится, когда ты такая влажная. Влажная и узкая.

— А мне нравится, когда мы не используем защиту, — прижимаюсь к нему, словно он — мой дом, и я зажата между его крепким телом и стеной, от чего моя голова кружится, а киска крепче сжимается. — Боже, я почти на пределе.

— Давай, Принцесса, — говорит он, трахая меня жестче и сильнее. — Кончи для меня. Дай почувствовать это.

Я упираюсь пятками в его бедра, пока он пронзает меня. Мгновением позже я взрываюсь, кончая так сильно, что упала бы, если бы Джейк меня не поддерживал. Но он рядом, держит меня, проникает в меня так глубоко, что я едва могу дышать. И внезапно я снова оказываюсь на подходе, чувствую, как он набухает внутри меня, и готова кончить во второй раз.

В этот раз мы кончаем вместе, член Джейка пульсирует во мне, и я наполняюсь им, пока больше ничего не остается. Ничего и никого, кроме этого мужчины и меня.

— Хорошая тренировка, — мгновение спустя говорит он, все еще тяжело дыша. — Но я не думаю, что время подходящее. Нам нужно попробовать снова, когда приземлимся.

— Сразу после приземления, — я улыбаюсь, когда он целует меня. — И потом ночью, и на утро.

— И на следующую ночь, — тихо бормочет он, от чего у меня дрожат губы. — Боже, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я, прижимая его ближе. — Но, если это произойдет, нам следует сказать людям, что это снова случилось не запланировано. Если они узнают, что мы намеренно собирались зачать второго младенца, когда Серсее нет еще и года, то посчитают нас безумцами.

— Кого это волнует? — говорит он, снова целуя меня. — Кого волнует, что они подумают? Мы будем рожать столько раз, сколько захотим, Принцесса, и не имеет значения, что думают другие.

Я трепещу.

— Это странно, что услышав твои слова, я возбуждаюсь?

Он прищуривается.

— Так Вы хотите, чтобы я снова взял Вас? Я правильно понимаю, миссис Фальконе? Вы хотите, чтобы мой член снова оказался внутри?

Я медленно киваю, глядя ему в глаза, с игривым выражением на лице.

— Да, мистер Фальконе. Простите, что причиняю Вам неудобства, но мне нужно, чтобы Вы снова трахнули меня. Прямо сейчас, если это возможно.

— Я уже затвердел от одной мысли б этом, — говорит он, потянувшись к подолу моей водолазки. — Но в этот раз я хочу, чтобы твоя грудь была у меня во рту. Хочу покусывать твои сосочки, пока трахаю тебя.

— Звучит чертовски мило, — говорю я, стаскивая одежду.

И мы повторяем это.

***