Неотразимый обольститель

Два часа спустя Беатрис все еще металась по «Темнице», сжимая одной рукой плеть, а второй растирая занемевшую шею. Он оставил ее здесь... просто оставил... мучиться еще одну ночь в этой крысиной норе... в камере пыток. По крайней мере ее честь не пострадала... чего бы она ни стоила. Беатрис швырнула плеть на диван. И по крайней мере кто-то знал ее имя и имел достаточно соображения, чтобы всерьез опасаться ее гнева. Она вздрогнула и поплотнее завернулась в пиджак. Они подослали красноречивого адвоката, чтобы тот уговорил ее позабыть о той боли и унижении, которые она пережила. Они или сильно недооценили ее, или слишком переоценили его. Ее мысли вернулись к мужчине, посланному вести переговоры. Высокий, элегантный, образованный, с завораживающими синими глазами и обхождением, таким же мягким, как его темные волосы. Она встречала подобных типов и раньше, но тогда их разделял стол для заседаний в правлении, ее окружала группа юристов и – она оглядела себя и покраснела – тогда она была полностью одета. Ее непредсказуемая реакция на этого мужчину была вызвана недостатком одежды, объяснила себе Беатрис. Вот почему у нее так колотилось сердце, кружилась голова, а тело горело там, где он мог его видеть...

В железном замке загремел ключ. Дверь распахнулась, появился этот человек-гора в тюрбане, Панджаб, и направился прямо к ней. Беатрис отскочила, оглядываясь в поисках оружия, которым так хорошо защитила себя до этого. Но гигант индус был уже между ней и диваном, где остались плеть и розга.

– Пошли, мэм. – Он широко, радостно улыбнулся.

– Не подходи ко мне! – выкрикнула Беатрис, отступая за диван и надеясь добежать до выхода.

Но огромные размеры не мешали индусу быть очень проворным. Одним ловким движением он сократил расстояние между ними и схватил ее за руку. Пытаясь вырваться, Беатрис выдернула руку из рукава, выскочила из пиджака, оставив его в руках гиганта, и кинулась к двери. Он отшвырнул пиджак и бросился за ней, успев поймать ее уже у самого выхода. В тот же момент Беатрис была поднята, перекинута через плечо и вынесена в тускло освещенный коридор.

– Отпусти меня, животное! – закричала она, колотя по бычьей спине великана, медленно поднимающегося по ступенькам. – Я из тебя все кишки выпущу!

– Нет, нет, мэм, – с сильным акцентом уверял ее захватчик, а его мощная лапа гладила ее по бедру, медленно поднимаясь все выше. – Красыви мэм, оччэнь кароши.

Пока они поднимались по лестнице, он продолжал гладить и похлопывать ее по мягкому месту. Беатрис вопила, крутилась, пытаясь вырваться, но безрезультатно. Потом они оказались в огромном, выложенном мрамором холле, заполненном хорошо одетыми мужчинами и полуодетыми красотками. Панджаб остановился и грохочущим голосом доложил всем, кого заинтересовало его открытие:

– Оччэнь кароши попка! – И продемонстрировал, похлопав ее сложенной ковшиком ладонью. – Да, да... оччэнь красыви.

Со всех сторон послышался хохот. Сквозь застилавшую глаза пелену Беатрис удалось разглядеть, что люди собираются по пути их следования и все хихикают и дают похабные советы. Мужчины в вечерних костюмах выскакивают из разных комнат, чтобы посмотреть, в чем дело. Некоторые, сильно поддавшие гости следуют примеру Панджаба... взваливают на плечо ближайших к ним девиц и тащат их по лестнице под визг и притворные крики ужаса. Перед глазами мелькнуло что-то красное, Панджаб остановился, и до Беатрис донесся женский голос:

– Прости, дорогая, но «Темница» мне потребовалась для важного посетителя. – Кто-то погладил ее по голове. – Ты ведь понимаешь.

Вскоре после этого ее плюхнули на середину чудовищно огромной и глубокой перины, и пока не захлопнулась дверь, она слышала, как тот же самый голос отдавал приказания. Копна собственных спутанных волос, затуманенные чувства и слишком мягкая перина мешали ей осмотреться и понять, где же она теперь находится. Беатрис обнаружила, что ее оставили в комнате, похожей на драгоценную шкатулку. Бархат ярких цветов и блестящая позолота покрывали все видимые поверхности: стены, окна, кровать и стол, зеркала, канапе и кушетки, кресла. Вся обстановка была французской – эпохи Людовика XIV. Толстые персидские ковры покрывали весь пол, у дальней стены располагался большой мраморный камин. Свечи в отполированных медных канделябрах по обе стороны кровати освещали все это великолепие, а над пленницей висел величественный балдахин с королевским гербом Людовика XIV.