Неотвратимость

Если бросить взгляд на это пестрое племя мошенников, то в самые давние дали человеческой истории уходят сведения о том, как набившие руку надувалы подменивали и всучали своим доверчивым жертвам стекляшки вместо драгоценных камней. Как под видом богатейших индийских набобов или всесильных магов-врачевателей проникали аферисты ко двору европейских монархов и в самые аристократические круги общества, чтобы, нажившись, обокрав и еще при этом изрядно насмеявшись, исчезнуть с глаз долой, не оставив ни малейшей надежды на новую встречу. Как в былые, и в наши дни обман рядом с возможной угрозой разоблачения заставлял жуликов одного вида — спекулянтов, барыг, расхитителей — отдавать нажитое нечестным путем более наглым и умелым ворам другого вида, предшественникам и последователям незабвенного Остапа Бендера, которые на время превращались для такой «акции» в ревизоров, строгих контролеров, представителей закона.

Многое, безусловно многое, знал старший лейтенант Калитин, ко всяким неожиданностям приготовился. Но как трудно предвидеть комбинации тех сотен приемов, которые насчитывает борьба вольного стиля, так и сложно для криминалиста предсказать, каким ходом замыслит увернуться прожженный обманщик, а значит, и в какие именно из расставленных сетей и когда он попадет. Павел полагал, что «капитан» прежде всего должен как-то дать о себе знать бухгалтеру оранжерейного хозяйства Аронову. И майор Вазин согласился на предложения старшего лейтенанта. Но только этим предложениям дан был ход, как позвонил дежурный по городу. Алексей Михайлович слушал его информацию, изредка многозначительно приговаривая: «да-да-да», «да-да-да». В заключение сказал в трубку:

— Спасибо. Вас понял. Минут через пятнадцать к вам за арестованным спустится с конвоем старший лейтенант Калитин.

Потом майор, склонив голову набок, довольно долго и молча рассматривал сидевшего напротив Калитина. Молчал и Павел, догадываясь, что попал с Матюшиным в чем-то впросак.

Иногда и в работе уголовного розыска желанный результат приходит не самым сложным, а как раз самым простым путем. Сработало одно из многих оперативных мероприятий, предпринятых для поимки лжекапитана. Словесным портретом и фотографией Матюшина снабдили милицейские патрули в городе. Один из них и задержал человека, одетого в форму капитана милиции. Произошло это в толпе людей, штурмующих кассы кинотеатра «Метрополь», где шел новый приключенческий боевик «По тонкому льду». Сюда, в самый центр города, на Театральный проезд, и рискнул выйти в очередной «проверочный рейс» мошенник, деловито пытавшийся наводить порядок в очереди у касс. При проверке вместо служебного удостоверения он предъявил грубо сделанную фальшивку.

— Надо полагать, что Матюшин в наших руках. Сейчас его привезут сюда. Вам виднее, как действовать, но я бы не напускался сразу на него. Пусть в одиночестве посидит ночку, поразмышляет. Переоденьте, конечно. Комиссар приказал, чтобы минуты лишней не находиться в форме.

Майор беззвучно пошевелил губами, как бы пробуя на вкус слова, которые собирался еще произнести, и полуспросил-полуприказал:

— Насчет бухгалтера Аронова отменим распоряжение.

— Я бы не отменял. Неизвестно, как Матюшин будет держаться на допросе. А это ниточка крепкая. И я продолжаю верить, что она никак не может оказаться лишней.

— Ну-ну. Ладно, Калитин, вы ведете дело, вы прежде всего и будете отвечать за все мероприятия по нему.

Странный он все же, Алексей Михайлович. Самое главное для него — кто будет отвечать, а вернее, чтобы он сам не отвечал. Бейся тут как хочешь. А он не только ничего не посчитает нужным посоветовать, но и так себя держит с подчиненными, что только в самом крайнем случае обратишься к нему за помощью или указанием. Как жаль, что все еще хворает полковник Соловьев. Вот это человек! Как это Джером К. Джером сказал о Конан-Дойле? «Большого сердца, большого роста, большой души человек». Все три слагаемых этой лаконичной и емкой характеристики с полным правом можно отнести и к полковнику Соловьеву. Более того, ему, несомненно, были свойственны и незаурядные аналитические способности знаменитого создателя «отшельника с Беккер-стрит». Но в отличие от литературного бога дедуктивного метода Степан Порфирьевич отнюдь не ограничивал число своих слушателей одним сверхнаивным помощником — у полковника Соловьева было на выучке ровно столько «докторов Ватсонов», сколько в отделе находилось желающих.

Вот он стоит перед глазами, как бы успокаивая одним своим присутствием, тем, что он есть, и всегда можно, если уж будет совсем туго, снять трубку и сказать:

— Здравствуйте, Степан Порфирьевич!

И сразу услышать в ответ:

— Чего там? Заезжай…

Крупный, с медленной тяжелой походкой, негромкий глуховатый голос. Привычка через каждые несколько фраз, в самых тревожных для собеседника местах разговора, делать томительные паузы, будто для того, чтобы водворить на место пряди мягких седых волос, пышная волна которых все время распадается посредине. Суховат, требователен и бескомпромиссен во всем.