Неотвратимость

— Ба! Козловский? — раздался голос одного из них. — Сколько месяцев скрывался, а Москву, значит, бросить не захотел? Козловский это! Как тебя звать-величать, позабыл я что-то?

— Анатолий Павлович.

— Вот, вот. Разыскивается Козловский Анатолий Павлович. Может, сам скажешь за что?

— Чего уж там. Что было, то было.

А было гадкое, подлое, отвратительное.

Минувшим летом несколько групп туристов — главным образом школьники старших классов — разбили свой лагерь на берегу Москвы-реки, неподалеку от станции Тучково. Поздно ночью человек десять пьяных парней с ревом стали врываться в палатки и, угрожая финками, топорами, потребовали у перепуганных девчонок и мальчишек часы, деньги, одежду.

Крики о помощи услыхали работники милиции. Большинство грабителей удалось задержать. А некоторые, в том числе и Козловский, бросив дружков, трусливо бежали, переплыв Москву-реку.

— Значит, с тех пор находились на нелегальном положении?

— Выходит, так. Боялся возвращаться, — бубнил Козловский, не поднимая головы. — Влип по глупости, по пьянке. Дома вы поджидали, догадывался. И перебивался кое-как, то у приятелей, то у родственников. Помогали. Как раз хотел с повинной явиться. А вы меня опередили.

— А до событий на Москве-реке где работали?

— Фрезеровщиком на электрозаводе.

— Разряд какой был?

— Второй.

— Так. А больше к уголовной ответственности не привлекались?

— Нет.

— Кукина знаете?

— Какого Кукина? Нет уж, в чем виноват, в том виноват. А никакого Кукина вы мне не шейте.

..Виктора Кукина арестовали у него дома в тот же день. Он не оказал никакого сопротивления и не слишком негодовал. Попросил соседку, присутствующую при обыске как понятая:

— Прасковья Матвеевна! Навестите Танюшку в роддоме. Только очень прошу — про это ей не говорите.

Обыск ничего не дал. Как, кстати, и обыски на проспекте Мира — у Вероники и на улице Левитана — у Екатерины. Ни коричневой кожаной куртки, ни шапки-финки. Ни каких-либо вещей, принадлежащих ограбленным.

Когда потерпевших попросили опознать преступников, получился немалый конфуз. Из одиннадцати человек только двое, и то нерешительно указали на Козловского. А Кукина никто, абсолютно никто в лицо не запомнил.

— Самый разобыкновенный человек. Ну, ничего в нем в глаза не бросалось, — сокрушался водитель такси Черемисин, еще и еще раз возвращаясь к деталям происшедшего с ним на Липовой аллее в Перове.

Ни Кукин, ни Козловский никаких показаний о совместных преступлениях не давали. Не помогла и очная ставка. Не помогло и предъявление душителю Козловскому уличающих его заключений экспертиз.

Когда водитель такси Черемисин, обороняясь от Козловского, сильно ударил его разводным ключом по руке, несколько капель крови преступника брызнули на сиденье автомашины и на подстилку. Следы крови обнаружили и исследовали эксперты. Уже лет десять тому назад наши ученые стали определять состав, группу и «пол» крови, то есть принадлежит ли она мужчине или женщине, — независимо от того, живая ли это кровь или сухая, и даже если прошло немало времени с тех пор, как были оставлены кровяные следы.

— Ваша кровь, Козловский. Смотрите, — сказал Павел преступнику при очередном допросе и протянул ему заключение. — Биохимическая экспертиза говорит, никуда не денешься.

Козловский взял служебный бланк, внимательно прочитал то, что там было написано, и вернул его.

— Что молчите?

Козловский только плечами передернул.

— И медицинская экспертиза все подтверждает насчет удара по руке. Черемисинский ключ оставил вам эту «памятку», бесспорно, он. Ознакомьтесь.

Ознакомился. И снова подергал плечами.

— И тут помалкивать будете?

— А чего разговаривать. Мало что ваши сотрудники нарисуют на своих бумажках. И вешать себе на шею все прикажете? Не выйдет, гражданин начальник. Ваши «опознатушки» чем обернулись? «Обознатушками», вот чем. Так что еще будете отвечать за незаконное содержание под стражей невиновных людей.

— Ничего, Козловский. Скоро ваша прическа приобретет прежний вид и брови отрастут. Найдем ваш бушлат, круглую шапку-финку, обрядим как прежде. Глядишь — и «опознатушки» состоятся.

Как-то искоса, сбычившись, Козловский бросил на Павла хмурый, злобный взгляд. Но передернуть плечами не посмел.

Одиннадцать разбойных нападений на совести Козловского и Кукина. Одиннадцать раз, полузадушенных, выбрасывали они на мостовую свои жертвы. Одиннадцать раз висела на волоске жизнь людей, которые подвергались грабителями смертельной опасности порой из-за семи-десяти рублей. Эти деньги нужны были бандитам на разгул, пьянку, на «красивую жизнь».