Неожиданная Россия (СИ)

Упомянутая Бульбой «академия» – учебное заведение, основанное в 1632 г. киевским митрополитом Петром Могилой (он же молдавский боярин Петру Мувилэ) на основе объединения православных «братских школ» и в подражание западноевропейским вузам. Спустя два десятилетия после основания академии, получившей прозвище «Могилянской», Киев вошел в состав Московской Руси – но ни в Москве, ни в иных городах Великороссии подобных учебных заведений ещё не было, что и даёт повод посчитать киевскую академию первым отечественным вузом.

Впрочем, повод достаточно спорен – конечно в Киево-Могилянской академии, подражая «латинским», т. е. западноевропейским университетам, преподавали всем желающим риторику, пиитику, и прочую грамматику с арифметикой, но всё же заведение имело сугубо религиозное предназначение, готовило кадры для церкви. Так что «поповские подрясники» учащихся в речи Бульбы совсем не случайны.

Традиция малороссийской казачьей верхушки обучать в «могилянской» академии своих сыновей возникла именно на пике противостояния православных Украины с польскими католиками. Один из первых русских воевод Киева, присланный из Москвы боярин Шереметев, демонстративно отдал в академию своего старшего сына Бориса. В скором будущем именно Борис Шереметев станет ближайшим сподвижником Петра I – именно он отбил у шведов Ниеншанц, будущий Петербург, именно он официально командовал русской армией в битве под Полтавой.

Так что у Киево-Могилянской академии яркий след в прошлом нашего Отечества, не зря русские историки XIX в. с почтением именовали её «Старой Киевской Школой» (именно так, все три слова с большой буквы). Однако ряд моментов мешает нам посчитать эту заслуженную «Школу» первым университетом России.

«Ради благоискусных дидаскалов…»

Гоголь, хорошо знавший историю своей малой родины, не зря подчеркивает специфический характер обучения сыновей Бульбы: «Они были отданы в Киевскую академию, потому что все почетные сановники тогдашнего времени считали необходимостью дать воспитание своим детям, хотя это делалось с тем, чтобы после совершенно позабыть его… Тогдашний род учения страшно расходился с образом жизни: эти схоластические, грамматические, реторические и логические тонкости решительно не прикасались ко времени, никогда не применялись и не повторялись в жизни. Учившиеся им ни к чему не могли привязать своих познаний, хотя бы даже менее схоластических. Самые тогдашние ученые более других были невежды, потому что вовсе были удалены от опыта…»

Конечно, Николай Васильевич слишком строг и литературно перегибает, но подчеркнуто «несветский» характер Киевской академии бесспорен. При этом в царской России – как по традиции, так и в нормах законодательства – религиозные и военные учебные заведения всегда очень чётко и строго отделялись от общегражданских. Поэтому и Киево-Могилянскую академию, и возникшую чуть позже в Москве по её образцу Славяно-греко-латинскую академию, при всём уважении, следует считать именно религиозными учебными заведениями. Обучение «светских» слушателей в их стенах было сугубо побочным, во всех смыслах «факультативным». Не случайно обе «Школы» стали прямыми предшественниками двух и ныне существующих духовных академии, соответственно Киевской и Московской.

При этом в строгом смысле первый классический Университет в России собирался создать даже не Пётр I, а его старший брат, позабытый широкой публикой царь Фёдор Алексеевич. На троне он пробыл всего 6 лет, умер на 20-м году жизни и ничем заметным в истории отметиться не успел. Однако именно в годы его царствования был подготовлен проект указа: «В богоспасаемом граде Москве ради благоискусных дидаскалов и изощрения разумов храмы чином Академии устроити…»

«Дидаскалами» в античной Греции и Византии именовались педагоги высших школ. Проект царского указа планировал именно классический университет, дающий не только богословское образование, но и «учение правосудию и прочим всем свободным наукам». Предполагалось, что после создания такой «Академии» на все «государские чины», кроме воинских, смогут претендовать только её выпускники.

Однако дальше проекта царского указа дело не пошло. Более того, не пошло оно даже у бесспорно великого царя-реформатора Петра I. Учреждая в 1724 г. Академию наук (точнее «Академию наук и курьёзных художеств») первый русский император задумал при ней и первый русский Университет. Приглашенные из Европы профессора должны были читать лекции русским студентам.