Неожиданная Россия (СИ)

Сибирь тогда испытывала острую нехватку населения и рабочих рук. Поэтому в 1737 году императрица Анна Иоанновна официально разрешила на сибирских и уральских границах империи покупать рабов у иностранных племён и купцов. Для пополнения людьми Сибири и иных малозаселенных окраин рабов покупали у джунгар, казахов, калмыков и монголов. В официальных документах царское правительство пыталось морально оправдать такую «сибирскую работорговлю» тем, что Россия получает новых подданных и тем, что «купленные азиаты будут обращены в христианство».

Такая приграничная работорговля дозволялась на всей азиатской границе Российской империи, от Волги до Камчатки. 18 апреля 1740 года грузинский князь Гавриил Давидович Назаров, капитан астраханского гарнизона, сообщал в письме к коменданту города Царицына полковнику Петру Кольцову: «В бытность мою ныне в Царицыне купил на калмыцком базаре калмыцкой нации парня 20 лет, называемого Дамчю, за которого дал денег 8 рублей».

Тобольский священник Пётр Соловцов так описывал ситуацию на Камчатке в те же годы: «Камчадалы и другие безгласные инородцы доведены были застращиваниями до такой крайности, что сами родители продавали казакам и промышленникам своих ребят по рублю и по полтине».

В 1755 году Сенат в своем указе разрешил российским священнослужителям, купцам, казакам и представителям иных недворянских сословий покупать в неволю «иноверцев» – калмыков, кумыков, чеченцев, казахов, каракалпаков, туркмен, татар, башкир, барабинских татар и представителей иных народов, исповедующих ислам или язычество.

В 1758 году в Оренбурге существовали следующие цены на рабов: «за возрастнаго (т. е. взрослого) и годнаго в рекрутскую отдачу мужика» – 25 рублей, за престарелых и детей «мужеска полу» – от 10 до 15 рублей, «за женск пол» – «по 15 или смотря по человеку и по 20 рублёв». Край был бедный и захолустный, поэтому цены на людей тут были пониже, чем в густонаселенных провинциальных губерниях центральной России.

Поэтому будет интересно сравнить цены на живой товар в пограничном Оренбурге с аналогичными ценами в центральной России, где как раз расцветало классическое крепостное право.

«Кузьма, холост, 17 лет, по оценке 36 рублей»

В 1782 году в Чухломском уезде Костромского наместничества по требованию капитана второго ранга Петра Андреевича Борноволокова была произведена опись имущества его должника, тоже капитана Ивана Ивановича Зиновьева. Чиновники тщательно описали и оценили весь товар – от утвари и животных до крепостных крестьян:

«В оном дворе скота: мерин рыжий, летами взрослый, по оценке 2 рубля, мерин пегий 12 лет, по оц. 1 руб. 80 коп., мерин чалый 9 лет – 2 руб. 25 коп., кобыла вороная, летами взрослая – 75 копеек… Птиц: гусей 3, по оценке 75 коп.; петух 1, по цене 75 коп., уток 2, селезень 1, каждая по 7 копеек; кур русских 15, петухов два, каждые по 2 коп. с половиною…

Во оном дворе дворовых людей: Леонтий Никитин 40 лет, по оценке 30 руб. У него жена Марина Степанова 25 лет, по оценке 10 рублей. Ефим Осипов 23 лет, по оценке 40 руб. У него жена Марина Дементьева 30 лет, по оценке 8 рублей. У них дети – сын Гурьян 4 лет, 5 рублей, дочери девки Василиса 9 лет, по оценке 3 р., Матрена одного году, по оценке 50 коп. Федор 20 лет по оценке 45 руб. Кузьма, холост, 17 лет, по оценке 36 рублей».

Но земли вокруг Костромы хоть и были богаче пограничного Оренбуржья, но так же считались северным захолустьем. В крупных городах Российской империи и центральных губерниях цены на живой товар были ещё выше. Известный авантюрист Джакомо Казанова в 1765 году в Екатерингофе под Петербургом за 100 рублей купил красивую крестьянскую девушку.

Знаменитый историк XIX века Василий Ключевский так описывал цены на живой товар в предыдущем столетии: «В начале царствования Екатерины при покупке целыми деревнями крестьянская душа с землей обыкновенно ценилась в 30 руб., с учреждением заемного банка в 1786 г. цена души возвысилась до 80 руб., хотя банк принимал дворянские имения в залог только по 40 руб. за душу. В конце царствования Екатерины вообще трудно было купить имение дешевле 100 руб. за душу. При розничной продаже здоровый работник, покупавшийся в рекруты, ценился в 120 руб. в начале царствования и в 400 руб. – в конце его».

В 1800 году в газете «Московские ведомости» регулярно публиковались объявления подобного содержания: «Продаются за излишеством дворовые люди: сапожник 22 лет, жена ж его прачка. Цена оному 500 рублей. Другой рещик 20 лет с женою, а жена его хорошая прачка, также и белье шьет хорошо. И цена оному 400 рублей. Видеть их могут на Остоженке, под N 309…»