Неожиданная Россия (СИ)

Современный человек и не поймёт многие термины данного указа. Три века назад «объяринной» называлась дорогая ткань с золотой и серебряной нитью, «байбероковой» и «арбафной» именовали столь же дорогую ткань из кручёного шёлка. Соболя и чернобурые лисицы понятны нам и сегодня без пояснений – уточним лишь, что качественная шкура лучшей чернобурки, добытая посреди таёжной Якутии, в ту эпоху могла стоить как хороший дом в Москве.

Вот царь Пётр I в своём указе и возмущался что «служилые люди», то есть стрельцы и казаки сибирских и дальневосточных острогов носят слишком дорогие одежды, «чего им по чину носить не положено». Царь в указе пояснял, что «те служилые люди, у которых такое излишнее дорогое платье есть, делают не от праваго своего нажитку, а кражею Великаго Государя казны, у каких дел они бывают, или с иноземцов грабежом те богатства себе наживают…»

То есть, как гласил царский указ, богатое платье наживалось не от законных прибылей, а при помощи коррупции и грабежа «иноземцев», как тогда именовали племена аборигенов Сибири и Дальнего Востока, обязанных платить меховую дань русскому царю. Поясним, что Якутск, особо упомянутый в данном указе, не случайно выделен из всех прочих «сибирских городов». Именно Якутский острог три столетия назад был главной «столицей» российского Дальнего Востока и главным поставщиком драгоценных мехов в царскую казну.

Воеводе Якутского острога подчинялись все земли от реки Лены до Охотского моря и Ледовитого океана, аж до границ Чукотки и берегов Камчатки. Именно там, к началу XVIII века добывали больше всего драгоценных соболей и чернобурых лисиц. Так что «служилые люди» в Якутске и подчинённых ему острогах, собирая меховую дань-«ясак» с местных аборигенов-«иноземцев», имели широчайшие возможности для коррупции и неправедной наживы. Как писалось в указе Петра: «Якутские служилые люди, которые в прошлых годах, подкупая воевод, были в ясачных сборщиках, и для всяких Великаго Государя дел в волости иноземския посланы будучи, в тех посылках ясачным людем чинили многия грабительства и разорения; а приехав в Якутской острог с теми воеводами делились, на воевод делали шубы собольи…»

Любопытно, что царский указ, запрещая излишнюю роскошь на Дальнем Востоке, не грозил коррупционерам никакими особыми карами – Якутия тогда и так была местом самой дальней ссылки, русских людей в тех краях для государственной и военной службы всегда не хватало, и ссыльные составляли значительную часть тамошних «служилых». Наказать ссыльных тяжелее, чем «пешей казачьей службой» в Якутии, было уже невозможно. Тратить же свои прибыли – хоть «правые», хоть неправедные, коррупционные – в острогах, посреди дикой тайги, было особо не на что. Вот стрельцы с казаками и соревновались друг с другом «портищами золотыми», которые везли на берега Лены ушлые купцы в обмен на драгоценных лис и соболей.

Поэтому грозный царь Пётр ограничился лишь моральным осуждением и добрым советом. Как гласил его указ: «А буде у кого промыслом правым нажиток лишний сверх его нужных расходов явится, те пожитки надобно держать на покупку добраго себе ружья и панцырей и платья нужнаго, чтоб к службе был всегда готов и к боям с неприятелем потребен…»

«Для проведывания прямого ходу на Камчатский нос…»

Именно в годы царствования Петра I русскими первопроходцами была покорена и освоена Камчатка. Первый поход на далёкий полуостров отряд под началом якутского казака Владимира Атласова начал весной 1697 года. Однако «обретение Камчатки», как называли ту эпопею в XVIII веке, растянулось на два долгих десятилетия, фактически завершившись лишь к концу царствования Петра.

Крупнейший полуостров российского Дальнего Востока был не просто труднодоступен – дорога к нему от европейской части страны занимала минимум два года, а экспедиции на Камчатку для той эпохи по стоимости и сложности вполне сопоставимы с космическими полётами наших дней. Первый путь на Камчатку шел по суше – от берегов реки Лены, через «полюс холода» Оймякон и Колыму к чукотской реке Анадырь, и уже оттуда оленьи и собачьи упряжки первопроходцев поворачивали к камчатскому перешейку.

Помимо немалых природных трудностей, этот путь был смертельно опасен из-за сопротивления воинственных коряков. Быстро освоив огнестрельное оружие, коряки на рубеже XVII–XVIII веков сумели уничтожить несколько отрядов русских первопроходцев.

Альтернативой был морской путь, но не привычный нам, через Охотское море, а иной – из Якутска к устью Лены и далее вдоль побережья Северного Ледовитого океана вокруг всей Чукотки. Именно так, труднейшим даже для современных атомоходов маршрутом, шли лодки-«кочи» Ивана Рубца, первого русского атамана, достоверно побывавшего на Камчатке ещё в 1662 году (см. главу 14-ю книги «Оленья кавалерия»).