Неожиданная Россия. XX век (СИ)

Именно Минодзума долгие годы руководил агентурной сетью, любыми доступными способами собирая сведения о нашем Тихоокеанском флоте. Специализироваться по русскому флоту Минодзума начал еще в 1912 году – менялся политический строй в России, менялось даже название нашей страны, а Минодзума десятилетиями подряд методично и даже талантливо вёл свою шпионскую работу. К 1945 году наши контрразведчики накопили немалый личный счёт к столь заслуженному противнику. К тому же в столице Приморья знали о Минодзуме не только заочно – глава «русского отдела» японской военно-морской разведки не раз бывал во Владивостоке, в том числе нелегально.

«Он меня возненавидел только потому, что я русская…»

«Во Владивостоке мне удалось завербовать большое количество людей из числа служащих различных учреждений, с помощью которых я собирал сведения военного, политического и экономического характера… Через своих агентов я получал сведения о настроениях населения Владивостока, об отношении населения к советской власти… Должен сказать, что во Владивостоке мне удавалось собирать очень ценные сведения и начальство было довольно моей работой…» – так позднее сам Дзюндзи Минодзума рассказывал о том периоде, когда он по окончании нашей гражданской войны несколько лет возглавлял японскую резидентуру в столице Приморья.

В 1925 году чекисты Владивостока арестовали японского резидента, но Минодзуме повезло – спустя четыре месяца его депортировали за пределы СССР. В тот момент шли сложные переговоры о возвращении оккупированной японцами северной части Сахалина и советские власти не стали сориться с Токио. Освобождённый Минодзума получил на родине повышение – возглавил «русский отдел» разведывательного управления ВМФ императорской Японии. «В этот период я занимался разведкой против СССР, создал резидентуры на Камчатке и Сахалине, курировал секретаря генерального консульства Японии во Владивостоке Такасуги Нобору, который, выполняя мои задания, приобрел ценных агентов, работавших на морских заводах по строительству подводных лодок, знавших о запасах топлива и нефти во Владивостоке и его окрестностях, насадил агентуру на корабли и пароходы, которые ходили во Владивосток…» – так позднее описывал свою трудовую деятельность в 20-30-е годы минувшего века Дзюндзи Минодзума.

Дзюндзи Минодзума в начале 30-х годов минувшего века

Спецслужбистом он явно был талантливым. Впрочем, японские спецслужбы вообще были очень серьёзным и сильным противником. Япония тогда по праву считалась одной из сильнейших держав мира, и этому высокому статусу соответствовали не только мощь самурайской армии и флота, но и возможности японских спецслужб – на Дальнем Востоке той эпохи у японцев, без сомнения, были сильнейшие разведка и контрразведка.

В корейском Сейсине стараниями Минодзумы возник главный центр шпионажа и радиоперехвата, работавший исключительно против нашего Тихоокеанского флота. Минодзума привлёк к этой работе ряд русских эмигрантов, бежавших из Приморья после гражданской войны. Свои жертвы вербовал умело, затем использовал жёстко, как истинный самурай.

Завербованная им Татьяна Янковская – внучка известного исследователя Приморья – вспоминала, что Минодзуму боялись все, от кадровых офицеров до японских служанок. Но на первой встрече мастер шпионажа показался безупречен. «Он был очень вежлив. В военной форме, говорил по-русски, правда, с ужасным акцентом, но говорил и понимал хорошо… – вспоминала позднее Янковская, – Закурить предложил. Короче говоря, он вёл себя как очень воспитанный человек, как офицер. Но вскоре после этой встречи всё в корне поменялось…»

В рабочей обстановке с завербованными подчинёнными Минодзума был иным. «Когда я ходила к нему докладывать, – вспоминала Татьяна Янковская, – он принимал меня на полу, сидя в японском халате и даже не застегнув брюки. И я не имела права стоять и говорить, потому что он сидел внизу, а я стояла вверху. Я должна была садиться, как японцы, – под себя подкладывать ноги и сидеть так 20, а то и 30 минут. Так, сидя, ему и докладывала. Он курил и пускал в мою сторону дым. И никогда больше не предлагал мне закурить. Он меня возненавидел только потому, что я русская…»

«Проведенная работа не смогла обеспечить разведку…»

Впрочем, главным «инструментом» шпионажа в те годы на Дальнем Востоке были не русские эмигранты, и даже не японцы, а корейцы. Многочисленная корейская диаспора проживала и в китайской Маньчжурии, и на наших дальневосточных землях. Ситуация не сильно поменялась даже после депортации (см. главу 40) советских корейцев Приморья в Среднюю Азию.