Неожиданное осложнение (ЛП)

— Лия, — шепчет он, поднимая руку к моей щеке. — Не плач. Все будет хорошо. Они взяли Нико.

— Взяли?

Он потирает мою щеку. Его глаза сверкают, когда он с любовью смотрит на меня.

— Он был в плохом состоянии, поэтому ушел не так уж далеко от дома. Он сел надолго, и ему не выбраться.

Я смеюсь и одновременно всхлипываю.

— Это второе лучшее событие, что произошло за сегодня.

— А что было первым? — спрашивает он.

— Обнаружить, что ты жив. И сообщаю официально: я не могу жить без тебя.

— И это хорошо, — он притягивает меня ближе и потирается губами о мои губы. — Потому что я живу лишь ради тебя.

Утыкаюсь ему в шею и плачу. Да, я плачущая машина и не могу контролировать эмоции.

Он целует меня в макушку и потирает спину.

— Я должен сказать тебе ещё кое-что. Виктория снова на реабилитации. На этот раз приехали ее родители. И отправили ее на долгое лечение в клинику в Сан-Диего.

Я наклоняюсь и прикусываю губу, пока чувство вины наполняет меня.

Адам смотрит на меня в замешательстве. Он заправляет прядь волос мне за ухо и снова гладит меня по щеке.

— Думал, ты будешь счастлива.

— Я ведь практически выкинула ее на улице. Ей некуда было податься, кроме как вернуться к наркотикам.

— Эй, эй, эй, — говорит он, утыкаясь лбом в мой лоб, — Никогда больше не хочу слышать о том, что ты винишь себя. Мы - команда, ты и я. Мы не сможем спасти их всех, но постараемся сделать все от нас зависящее. Сегодня с улицы исчез дилер, а наркоманка получает лечение, которое ей необходимо.

Киваю и шмыгаю носом. Должно быть, я задеваю его рану, потому что он шипит сквозь стиснутые зубы. Его глаза закрываются, и он дышит, превозмогая боль.

— Прости, — пытаюсь отстраниться, но он притягивает меня ближе.

Когда боль утихает, он берет мою руку и целует ладонь.

— Мне плевать, кричу ли я от боли. Я не хочу, чтоб ты была где-то там, хочу, чтобы ты была здесь, рядом со мной.

Он притягивает меня для поцелуя, и мои руки поднимаются, чтобы обнять его лицо. Это великолепное лицо, а я так долго притворялась, что это не единственное лицо, которое я хотела бы целовать целую вечность.

Я люблю этого мужчину. Не только потому, что он хочет, чтобы я была рядом, когда он в агонии. Даже не потому, что он спас мне жизнь, и особенно не потому, что он придумал нелепый план, чтобы заставить нас проводить время вместе, что почти стоило ему работы и мне дружбы. Я люблю его, потому что, хочу признавать это или нет, он мой партнер. Нападение, защита, независимо от положения, Адам прав; мы - команда.

Он отпускает меня, чтобы подвинуться повыше на кровати и лечь немного на бок. Предоставляя мне достаточно места, чтобы лечь рядом с ним.

— Ты уверен? — спрашиваю я.

Он похлопывает по простыне и поднимает руку, побуждая меня лечь на него. Я ложусь рядом, осторожно, чтобы не касаться его повязки, и кладу голову ему на грудь.

Его пальцы пробегают вверх и вниз по моей руке, когда он кладёт голову на мою. Делает глубокий вдох и расслабляется. Кокон, который он создал для меня, убаюкивает.

Я слушаю его ровное сердцебиение в груди. Ритм - мирная песня по сравнению с издающей сигналы машиной рядом с нами.

— Моя маленькая преступница, — вздыхает он.

— Мой испорченный офицер-надзиратель, — мой голос становится сонливым.

— Ты мне это никогда не забудешь.

— Но ведь ты бы и не хотел, чтоб все было по-другому.

Глава 28

— Как твоя голова? Тебе нужен лед? Если надо, у меня есть твои лекарства.

Мама не отходит от меня с тех пор, как я вернулась из больницы. Как я и предсказывала, она вяжет мне одеяло, а у папы полный морозильник запеканок и пирогов. Вчера, когда я не могла уснуть, он даже почитал мне, пока я лежала в кровати.

Обнимаю маму.

— Ты слишком сильно беспокоишься. Кроме того, если я скоро поправляюсь, у меня не будет предлога, чтобы вернуться в больницу и пускать слюни на всех тех красивых докторов.

Она легонько шлепает меня по руке.

— О, веди себя прилично.

Я несу противень с печеньем Сникердудл^[9] к духовке и ставлю его на нижний уровень. На кухню заходит Люк и, если бы у меня в руках все еще было печенье, я бы уронила его на пол.

Я закрываю глаза руками и опираюсь на столешницу.

— Что на тебе надето? — мои слова - резкий крик.

Я смотрю между пальцами и вижу Люка, стоящего в середине кухни, руки на бедрах, а на лице дерзкая ухмылка. На нем нет рубашки или брюк, только узкие красные плавки, прикрывающие его хозяйство.

— Пытаюсь заставить Паркера чувствовать себя так неудобно, как только можно, — говорит он, кладя ногу на столешницу, при этом разводя ноги слишком широко, учитывая, что смотрит на него его сестра.

— Со мной тебе это удалось, так что Паркер наверняка подумает, что ты наигнуснейшее существо на свете.

Улыбка Люка становится шире.

— Отлично. Намажешь меня маслом?

— Фу, — отпихиваю его ногой.

Теперь он стоит обеими ногами на полу, и я убираю руки, чтобы видеть его.

— У нас нет бассейна.

— Я в курсе, — он вынимает яблоко из корзины на столешнице и откусывает большой кусок.

Беспокоясь о его виде, я восхищаюсь его воображением.

— Тебе нужно боа.

Он поднимает бровь.