Неожиданность. Тетралогия

— А платить будешь ты, нанятому тобой человеку, одному или двоим. Деньги будешь получать с каждой доски. Часть купец, часть я, часть ты. В Новгороде доски рубят. Из ствола дерева получают одну или две досочки. И уходит на это полдня. А ты на каждую доску будешь тратить времени чуть, и из ствола получать пять, шесть, семь, а то и больше пиленого материала, в зависимости от толщины дерева. Прибыль будет умопомрачительная! На всех троих хватит. Будем очень богатыми людьми. Это тебе не вшивых кочевников грабить и не на рынке мелочью торговать — здесь очень большие деньги пойдут. Еще отцу Лены рублем поможешь при сбое каком в торговле — вдруг тестю помощь потребуется — а ты тут, как тут! У тебя и у Елены безденежья уже больше не будет. Болтать по городу про устройство лесопилки не надо, пусть кому надо сам доходит. А за это время заработать и себе, и детям, и внукам, чтобы все были богаты.

Судя по лицу Елены, убежать Матвею уже не удастся. Начали заниматься. Ушкуйник махал руками и ногами вяловато, предчувствуя свою дальнейшую унылую судьбу, я как обычно, а вот молодуха была весела. Исход встречи был уже предопределен.

Через два часа мы с ним закончили махать руками и ногами. Пока я немножко перевел дух после этаких усилий, молодые выясняли отношения: купеческая дочка давила нахраписто и уверенно, атаман ушкуйников пытался отбиться понуро и подобострастно. Эх, брат, без весла разве против русской бабы выстоишь… Сейчас она тебя вместе с твоей хваленой железной волей по грунту размажет! Все мы по юности такие безнадежные сражения проигрывали… Закончилась битва полов еще где-то через полчаса. Стихли. Можно было вступать в дело и мне.

— Ну что, идти, знакомиться с погорельцем?

Матвей вздохнул, получил чувствительный тычок под ребра, и ответил:

— Я иду. Закупай все нужное и показывай место. Будем строить лесопилку.

Вот это по-нашему, по-пилорамному! Мне с этим делом полегче будет сладить, а тебе поможет понять — чтобы одолеть в схватке с любимой женщиной, бо-о-ольшой опыт семейной жизни нужен!

Зашел к Олегу в корчму. Есть хотелось страшно. Заказал супа, к нему взял расстегай и колбасу (я так люблю), запить какого-то компота и отличился в тиши этого явно богоугодного заведения. Половой сел рядом и рассказывал городские и рыночные новости. Одна из них была такая: на базаре периодически поет человек с невиданно сильным и красивым голосом. Олег очень хотел услышать. Я доел супчик и колбаску, допил взвар и сообщил половому, что сегодня этот человек будет петь для него одного и никаких денег за это не возьмет. Старослужащий трактира не поверил.

— Ну, так не бывает…

— Какую песню ты бы хотел услышать? Она будет всего одна.

Он назвал одну из моих песен.

— Певец эту мелодию знает.

Половой завертел головой, пытаясь понять: кто же из посетителей начнет издавать нужные звуки. Эх, так и не угадал! Я начал петь то, что он просил. Когда закончил, все посетители корчмы стояли вокруг нашего столика. Обычная реакция. Я внятно объявил:

— Сегодня здесь больше песен не будет.

Народ кричал и требовал, просил и умолял, будто тут делили хлеб в голодный год. И все из-за каких-то песенок. Я расплатился, оставил чаевые и ушел.

Погнал на торг. Вспомнил, что велел молодым талантам оставлять на рынке дежурного. А вот место вчера не уточнил. Быстро пришел к выводу, что откуда вчера ушел со всей ватагой, туда и нужно идти, а не расстраиваться по глупому поводу. Добравшись до нужного места, услышал знакомое дудение и увидел Егора. Подошел.

— Как дела?

— Сегодня двое.

— А вчера?

— Один. К нему сегодня и пойдем. Стихи с его именем должны уже быть написаны.

Подумалось: а зачем мне каждый день запоминать новый большой текст? Учеба у ведуна будет грузить мою память от души. Ярополк сидит над этими стишками каждый день как проклятый. Надо менять только куплет с именем. Остальное я добавлю из той песни, откуда беру мелодию. Вечером обрадую поэта облегчением его участи.

Пошел в Кремль. Долго беседовал с Владимиром. Потом отправились на конюшню. Он стал там решать какие-то вопросы, а я взял Зорьку и уехал кататься. По проселочным дорогам пускал ее и рысью, и галопом, поворачивал то влево, то вправо, резко останавливал на полном скаку. Мы с лошадкой привыкали друг к другу, а мои мышцы и, главное, мозг к верховой езде. По вождению машины в свое время, я понял, что хороший водитель это тот, кто не думает, что в нужный момент делать руками и ногами — они сами двигаются, а он погляывает на дорогу, слушает музыку, болтает с пассажирами. Надо вырабатывать автоматизм.

Кобылка тоже привыкала к моей манере езды, к моему хозяйскому голосу. Я ласково с ней беседовал о жизни, рассказывал, кто я, как зовут, откуда сам. Застоявшейся в темноватом стойле Зорьке со мной было весело и интересно. Временами я просто слезал и вел ее в поводу, пел для кобылки разные песни. Так прошло часа два. Вернулись.