Неожиданные встречи

Здесь, в районе землетрясения, мне рассказали удивительнейшие истории. Оказалось, что осенью, то есть за шесть месяцев до землетрясения, большинство сурков куда-то откочевало, что и было замечено охотниками и местными жителями. За двенадцать часов до землетрясения чабаны, пасшие овец, к удивлению увидели, что все сурки покинули норы и вышли на поверхность. Осторожные и беспомощные вне своего жилища, они даже не пытались прятаться от человека и стремились найти укрытие среди отар овец. Один из чабанов палкой убил двух сурков, но, убедившись в том, что шкура перезимовавшего зверька плоха, а мясо тощее и невкусное, прекратил попытки истребления легкодоступной добычи.

Джаланашская история укрепила мое убеждение в необходимости использования животных для предсказания землетрясений. Я опубликовал на эту тему книгу (Животные предсказывают землетрясения. Алма-Ата, 1985), с громадным трудом добился предоставления участка в тридцать гектаров для биополигона, но, к сожалению, из-за невежества и недоброжелательства пришлось все бросить, а биополигон и поспешно организованные стационары стали памятниками дремучему невежеству.

Время, когда мною была поднята проблема биополигонов, совпало со стремительным и массовым истреблением сурков, и стали модными шапки, пошитые из меха этих славных зверьков. Тогда не обошлось и без «изобретателей»: в ход пошли взрывчатка для разрушения нор, капканы, проволочные петли, особые заостренные гарпуновидные штыри и даже маленькие самоходные машинки, запускавшиеся в норы. Учреждения, ведающие охотой и заготовкой пушнины, подавали победные реляции о перевыполнении планов. Но вскоре шапки износились, а от колоний сурков остались только опустевшие норы да холмики выброшенной наружу при строительстве нор земли. И невольно задумаешься: как бы в Алма-Ате не повторилась трагедия Армении, где перед катастрофой было немало животных, проявивших способность предчувствия этого бедствия, да никто не обеспечил над ними своевременного и квалифицированного наблюдения.

Сейчас следует категорически запретить истребление немногочисленной популяции сурков — по меньшей мере, в Заилийском Алатау, Кунгей Алатау, горах Кегень, а если начнут возрождаться колонии этих животных, взять их под строжайшую охрану.

Но сколько для этого теперь потребуется времени и когда необходимость защиты сурков осознают те, кто обязан беспокоиться о защите животного мира, и сурков в особенности?

МУСЬКА И МИШКА

Принесли их мне весной совсем маленькими, не больше кулака взрослого человека. Зверьки были красивыми, с черными блестящими, как бусинки, глазами и шерсткой будто из лоскутков красного, черного и белого цветов. Они испуганно жались друг к другу, сердечки их колотились с необыкновенной скоростью.

У морских свинок оказался отменный аппетит. Помидоры, огурцы, свекла, морковка, зеленая ботва от овощей — все это быстро перемалывалось острыми зубами. Лакомые кусочки они всегда отнимали друг у друга короткими резкими рывками. Владелец кусочка никогда не возражал, когда у него отбирали еду, какая-нибудь морковка, прежде чем быть съеденной, несколько раз переходила изо рта в рот. Но все это делалось без тени недоброжелательства, а как будто ради развлечения.

Вскоре оказалось, что морские свинки удивительно болтливы. Они все время лопотали различными голосами. Для каждого отдельного случая у них всегда находился свой особенный звук, свое слово. Брали их в руки — один крик, давали еду — другой, еда оказывалась вкусной — третий, разлучали на минутку — четвертый. И так до бесконечности. Свинки были очень дружны и не могли и минутки жить друг без друга. Если брали в руки одну, другая тотчас же начинала беспокойно метаться по клетке и громко звать.

Разговаривали свинки не только днем, но и ночью, и мне казалось, что ночные звуки были особенными, не похожими на дневные. Спали зверьки мало, урывками.

Днем свинки оставались одни. Мы уходили на работу, квартира пустовала. Впрочем, был у нас еще один жилец — спаниель Зорька. С собакой свинки быстро подружились, и, когда она засовывала свой нос в клетку, животные мирно обнюхивали друг друга, почти соприкасаясь носами.

Самая любимая еда — сочная зеленая трава — приносилась после работы. Зверьки быстро поняли, что приход хозяев квартиры означает появление вкусной еды, и звук открываемой ключами двери встречали особенно громким, продолжительным и радостным кличем.

Через месяц свинки выросли, изменились. Изменился и их характер. Одна из них стала ворчливой, смелой, настойчивой, голос ее погрубел. Другая осталась боязливой, нерешительной, с нежным, воркующим тонким голоском. Первую свинку мы прозвали Мишкой, вторую Муськой.

Они стали совсем ручными, наши Мишка и Муська, очень любили брать корм из рук, щекоча ладони мягкими пушистыми мордочками. И мы так привыкли к нашим зверькам, что уже вошло в привычку после работы прежде всего проведывать наших питомцев.