Неожиданный результат

Вышел он из дорогого белого бьютика (мигали у него не было) и быстро вошел, буквально вбежал, в здание Товарищества, ни на кого не обращая внимания (форма, цвет и схожесть с кем-либо глаз поэтому не установлена).

Это небольшое расстояние он преодолел походкой самоуверенного человека, привыкшего, не раздумывая, идти сразу, твердо и напролом даже.

Его совершенно нестройное тело облегали ослепительной белизны костюм и белая рубашка со стоячим воротником, белый галстук в белый горошек (хоть и белый, но то, что это горошек – было заметно). Полностью слившийся с рубашкой. Белые лакированные туфли довершали экипировку Судековича..

Дав имя своему отпрыску –Засед, родитель и не подозревали, что он настолько полюбит сидеть, что его первое произнесенное слово будет не «мама», а немного искаверканное, «сидет».В детстве он любил сидеть: сначала на маленьких стульчиках ( в особенности, когда какал) сидеть подолгу, вертя в маленьких ручонках игрушечную машинку (без мигалки), потом продолжил сидеть в школе, университете – на твердых стульях, на которые обязательно подкладывал незаметную небольшую мягкую подушечку потому как сидеть долго, по его словам, было: «Ой, как непросто и даже немного больно». В дальнейшем он сидел в разных учреждениях и ведомостях, но уже в мягких удобных креслах (хотя бывали и много тверже «ученических табуреток»). Этого ему показалось недостаточно, потому он за счет своей усидчивости, досиделся до удобного и очень мягкого кресла главного судьи города Z, пересидев, наверное, на всем что было предназначено для сидения в самом городе. Да и не только в нем.

Таким образом. Засед полностью, если и не оправдал ожидания своих дальновидных родителей, то, по крайней мере, свое имя оправдал.

Судекович стал третьим, по влиятельности, лицом в городе.

Четвертый фигурант действия –Илия Пророков («Пророк») –сын отца – востоковеда и матери-археолога.

Пребывая в Израиле, любящие родители назвали своего первенца в честь известного еврейского пророка, «рассекающего» небо на своей колеснице. Илия, предполагая, что сын пойдет по стопам кого-нибудь из своих родителей, но Пророков пошел дальше, став четвертым значительным лицом в городе – главным епископом, т.е. архиепископом города Z.

Больше всего в жизни он любил себя и Господа Бога. Так и говорил: «Люблю себя и почитаю Бога!» (все-таки почитал, а не любил). Но то. что он был пророком это точно1 Всегда, когда что-нибудь обсуждали и уже, казалось бы, приходили к единому мнению и единственному правильному решению. Он мог в самом конце собрания встать и просто, но веско и грозно сказать:

–Да не будет так! А будет так! (в смысле, по-другому)

И он всегда был прав, потому как становилось так (по-другому), а не так как планировалось.

Чуть ли не решающим было его окончательное высказывание, потому без него и не могли обойтись, а еще и потому, что он единственный законный представитель власти Бога в городе Z.

К особняку товарищества он подъехал на «Порше» черного цвета (без мигалки). Епископ был в черной рясе, которая полностью скрывала его от шеи до самых кончиков обуви. На вытянутой голове покоилась кимвалка, напоминающая больше католический (кардинальский), чем православный головной убор. Черный цвет и рясы, и кимвалки придавал епископу более мистичности и закрытости, чем расположенности и открытости.

Выйдя из своего автомобиля, он ловко проделал обряд поклонения непонятно кому, может быть и чему (возможно, даже нашему Господу Богу Иисусу Христу), взглянул своими бульдожьими глазками сверху вниз, несмотря на невысокий рост, на всех, кто был рядом и вдалеке, и, семенящей с приседанием на левую ногу (сказывался недолеченный юношеский перелом) походкой, он также вошел в здание Товарищества.

***

Лихоим Законников, являясь Председателем Товарищества =Законник=, пригласил всех вышеназванных лиц на незапланированное собрание под грифом (=Секретно=, тем самым не афишируя, что данное собрание должно было состояться. В начале он хотел сделать его тайным, но, поняв, учитывая положение приглашенных в городе Z. Всю абсурдность и невыполнимость подобной затеи, он взял и сделал его просто секретным. Оно и оставалось секретным, пока находилось под защитой грандиозного ума Законникова, пока он не поделился предстоящим собранием со своим секретарем. Собственно говоря, председатель просто просил, чтобы тот секретно оповестил о собрании всех, кого необходимо было оповестить. Но, как только поручение оказалось в «руках» у секретаря, оно рассекретилось по невыясненным обстоятельствам. Замысел замечательный (Первое доказательство грандиозности ума Законникова), а вот исполнение… – не очень, мягко говоря (видимо не все может предусмотреть ум).

Лихоим даже и подумать не мог, что так быстро все рассекретится. Но и сами участники этого уже не секретного собрания не удержались и, несмотря на строгое предписание Председателя: «Из толпы не выделяться» с оглушительным апломбом явились на секретное собрание.