Неожиданный шанс

Фомичев тихонько встал, надел треники и, не умываясь, выскользнул за порог. Километр до озера дался непросто. Зато прохладная утренняя вода за двадцать минут привела его в рабочее – состояние. Только страшно хотелось есть. И он чуть не захлебнулся слюной, когда, открыв дверь в модуль, почувствовал запах жареного мяса и свежего хлеба. Обе жены уже хлопотали у стола, накрывая его. Все-таки есть и в этом свои плюсы. Особенно отчетливые на фоне отсутствия минусов – матерей жен.

Княжество строилось! Строились деревни родов, перешедших под руку князя. Строились, окруженные полями и пастбищами, деревни вокруг города и промзоны. Подходило к концу строительство канала Вязьма-Вазуза, обеспечивая княжеству путь в верховья Волги. Но заметней всего рос княжеский замок. Тут работали в три смены и одновременно на нескольких объектах – на самом донжоне замка, строениях внутри крепости, на стенах и башнях крепости. Замок расположился на высоком левом берегу Вязьмы чуть выше по течению от плотины – там, где во время, откуда пришел Фомичев и его команда, располагался Свято-Троицкий кафедральный собор. Под замок была подготовлена природная возвышенность с площадкой, представляющей собой прямоугольник со сторонами 150 на 30 метров. Северная сторона замка, кроме будущей городской стены, была прикрыта водохранилищем и двадцатиметровой кручей речного берега, западная – десятиметровым обрывом. С середины южной стены и вдоль восточной до речного берега был выкопан ров. Вход в замок был устроен с востока, через двойные ворота, находящиеся в воротной башне и расположенные под углом 90 градусов друг к другу. Как это было сделано в Никольской башне Смоленской крепости, построенной Федором Конем. Такой поворот исключал возможность применения тарана. А к самой башне можно было попасть только по дороге, начинавшейся на южной стороне и шедшей вдоль стены между стеной замка и рвом. Либо штурмовать через ров. Понятное дело, замок строился из железобетона и стали. Стучать в такие стены и ворота тараном можно было с одинаковой эффективностью, что и лбом. Кроме самого донжона и воротной башни строились еще и четыре угловых. Фомичев был доволен проектом. Особенно, сравнивая его с тем, что он увидел в Смоленске. Оставалось только дождаться окончания строительства.

Почти два месяца, за исключением дождливых дней, стоит столбом пыль на полигоне. Подразделения княжеского войска отрабатывают перестроения и взаимодействие, атакуют и обороняются, бьются в учебных боях в одиночку и в составе десятков и сотен. Коробки тяжелой пехоты синхронно перемещались по тактическому полю, то расходясь на фланги, то смыкаясь и перестраиваясь в фалангу, за которой скрывались лучники и маневрировал хирд нурманов и легкая конница. Хирд атаковали воображаемого противника, обтекая фланги, а в тыл выходила конница, либо прикрывали тыл фаланги. Иногда наоборот – фаланга раздвигалась, выпуская ударный клин хирда, или просто делилась на квадраты сотен, каждая из которых имела свою задачу. Построение зависело от конкретного поля боя и сил противника. Поле боя меняли, расставляя препятствия, изображающие перелески, болота и здания. Силы приходилось либо воображать, либо задействовать часть своих, одетых в сюрко другого цвета. На конец сентября Фомичев назначил войсковые маневры, на которых пехоте и коннице предстоит показать все, чему научились за лето. Однако и сейчас заметны изменения в подготовке воинов и войска. Об этом высказывался как Чтибор, так и бывшие рабы, имевшие опыт командования различными подразделениями своих народов и ныне получившие должности в княжеском войске. К тому же в войске активно использовались технические возможности двадцать первого века. И главным здесь являлась связь, доведенная до десятников. Поэтому, на взгляд Фомичева, войско уже сейчас было похоже на машину, которую можно остановить только за счет многократного численного преимущества. Чего ни у кого из соседей и потенциальных противников не было.