Непарадные портреты

— И не надо меня задирать. А все дело в том, что при таком политическом разброде, при такой неразберихе во власти это «хайль!» набирает силу. Потому что нет сегодня людей, которые бы этому противодействовали. Порядок же должен идти с головы, а в голове — бардак...

— Какие ваши прогнозы, сколько нам еще мучиться?

«Комсомольская правда», 24 сентября 1995 г.,

9 апреля и 26 сентября 1998 г.

* * *

...Широкая сельская улица, насквозь пропетая петухами. В воздухе пахнет осенним костром и печеной картошкой. Украдкой замечаю: у Черномырдина из взгляда куда-то улетучивается такая знакомая колючесть...

Для меня эта поездка в Черный Отрог осенью 1996-го была, пожалуй, самой памятной. Наверное, потому, что разговор у нас тогда получился очень эмоциональный, а интервью — лиричным: оно называлось «Черномырдин без галстука». Правда, между строчек полезла «литературщина». Но тогда, наверное, не только мой герой «был в ударе», а и я сам.

Такой вот сумбур — о любви, арбузах и родных камнях...

— Виктор Степанович, ваша первая любовь здесь жила, в Черном Отроге?

— Конечно. И не одна. Как у любого нормального парня. Как приезжаю, так обязательно кого-нибудь встречу... Заходим в столовую, а она стоит, моя первая любовь. «Привет!» — «Привет!»

— А ваша супруга, Валентина Федоровна, не ревнует?

— Да нет, она у меня городская.

— Вы арбузы начинали есть со своей бахчи или с соседской?

— Что за вопрос? Конечно, с соседской! Были свои хорошие арбузы, но чужие-то вкуснее! Соседские ребята — у нас, мы — у них. Пацаны, что поделаешь.

— Что-то у вас глаза — прямо совсем влажные...

— Так вот же, дом же здесь наш был! Бревна, наверное, давно истлели, а может, кому-то еще сгодились. А фундамент — булыжники же, видишь?..

— Вижу.

— ...Фундамент цел. Когда уж совсем невмоготу — еду сюда. К родным камням. Здесь побуду — набираюсь сил...

РОЗЫГРЫШ

«Не хочу быть бригадиром отставных президентов. Передерутся...»

А вот как я однажды «разыграл» Черномырдина, когда готовил его небольшое интервью для первоапрельской «Комсомолки». Виктор Степанович, конечно, сразу же понял: то, о чем я ему говорю, — «шутка юмора». Но у него в этот момент было хорошее настроение, и он сам решил «приколоться» над моим «розыгрышем». Вот такой получился «серьезный» телефонный разговор...

— Алло, Виктор Степанович! Я только что из Кремля...

— Да ты что?!

— Там готовится Указ Президента России о назначении вас спецпредставителем президента по взаимодействию с бывшими руководителями Грузии — Шеварднадзе, Украины — Кучмой и Кравчуком, Киргизии — Акаевым, Белоруссии — Шушкевичем, Молдавии — Лучинским...

— Ну надо же! И что я с ними буду делать? Что я, у них бригадиром буду, старшиной? Буду их выстраивать и заставлять работать?

— В Указе написано: «...В целях использования их опыта для дальнейшего недопущения развития кризисных ситуаций в государствах СНГ...»

— Что они, куклы какие, что их можно передвигать? Каждый из них — ни здоровья, ничего...

— И еще есть идея — построить в Барвихе городок, поселить их вместе.

— Да передерутся... Я не хочу у них бригадиром!

6. «Бонжур, месье Дрюон! Силь ву пле»

Осенью 2003-го по приглашению Виктора Черномырдина в Москву приехал всемирно известный французский писатель Морис Дрюон. Оказалось, что у него оренбургские корни. (Его отец — Лазарь Кессель, родился в Оренбурге, а бабушка была родом из известной купеческой семьи Леск, владевшей там универмагом.) Вот Виктор Степанович и решил свозить парижского гостя «на общую родину». И меня с собой позвал.

Кстати, вот как сам Дрюон потом вспоминал об этой поездке в своих мемуарах:

«...Приемы следовали один за другим, иногда — по шесть в день. Каждый сидящий за столом должен произнести тост в честь гостя, который, в свою очередь, должен на каждый тост ответить. Шесть человек — шесть тостов, девять человек — девять тостов. К счастью, водка в Оренбурге — одна из лучших в мире. Вероятно, только благодаря своим русским корням я смог выдержать такой режим. Празднества заканчивались ночью импровизированным исполнением народных песен...» (Maurice Druon. L`Aurore vient du fond du ciel. Paris, 2006.)

А вот мои впечатления...

Переводчики отдыхали

Лингвистические чудеса начались еще в Шереметьево-2 перед посадкой в самолет. Завидев Дрюона, Черномырдин сгреб его в объятия и с проникновенным прононсом изрек: «Бонжур, месье Дрюон! Бонжур, дорогой! Силь ву пле». Француз в долгу не остался и на чистом русском ответил: «Привет, месье Черномырдин. Спасибо. Большое!»

Переводчики из Минкульта отдыхали. Супруги классиков Валентина и Мадлен не сводили со своих мужей восхищенных взглядов.

«Пиво без водки — деньги на ветер»