Непарадные портреты

— А была бы империя — там найдется место всем, даже врагам.

«Чем скорее рухнут цены на нефть, тем лучше»

В парилке — шестьдесят семь градусов.

— ...А то вот взять коррупцию... Александр Андреевич, с ней же надо что-то делать!

Официант приносит горячие, дымящиеся манты.

— Конечно, надо. Но почему ты и об этом у меня спрашиваешь? Я же не борец с коррупцией. Я сам коррупционер. Получаю взятки. Когда еду, меня гаишник обязательно остановит и сунет деньги.

— Он — вам? Зачем?

— Чтобы не связываться со мной. Откупается от меня.

— И много дают?

— По-разному. В провинции меньше, в Москве, особенно на Кутузовском, больше. А вот какой-нибудь олигарх — тот уже земельными угодьями, наделами откупается.

— А олигарху-то какой смысл от Проханова откупаться?

— Подумай. Знаешь, какая у меня кличка среди олигархов? Проханов — смерть олигархов! Если я в Англии, то, чтобы я быстренько оттуда вон — дают чемоданчик. Только бы подальше. А как въезжаю в район Жуковки на Рублевку, уже и там меня встречают с чемоданом.

— А откуда коррупционеры в Жуковке?

— Ты прав, там их нет. Но там есть просто осторожные люди. Они думают, что я в них могу усмотреть коррупционеров. Они какие-то напуганные. Я въезжаю в Жуковку — они сразу мне суют кейс с откупным. Я коррумпированный человек.

— Ага, значит, жизнь налаживается...

— А как же! Вдвое увеличилось число миллиардеров. Это огромная победа русского народа! Я горжусь страной, которая каждый год удваивает число миллиардеров. Это никому не под силу.

— Вас пугает разрыв между бедными и богатыми?

— Ничего меня не пугает. Мы стали гораздо лучше жить, особенно в Рублевско-Успенском треугольнике. А то, что русская деревня сдохла, что заводы и дороги ни хрена не строят... Главное, чтобы на Рублевке все было мощно, красиво.

— Выходит, с вами, коррупционерами, бесполезно бороться?

— Как тебе сказать?.. Тонкие политики всегда умудряются найти противоречия внутри кланов. И в клане коррупционеров тоже противоречия. Между мною, например, и коррупционерами, скажем, нефтедобывающего комплекса есть противоречия. И можно меня на них натравить. И я разрушу их коррупционную империю. Так что борьба с коррупцией возможна только натравливанием одного коррупционного клана на другой. Как и делали в свое время настоящие политики.

— Ответьте, как коррупционер: что будет, если цены на нефть рухнут?

— Чем скорее, тем лучше.

— Ну вы даете!

— Высокие цены на нефть повышают цены на бензоколонках, в магазинах... Если бы цены на нефть давали нам льготы какие-то, а они же не дают. А нефтедоллары, которые мы получаем, разве находятся у тебя в кармане? Они — в американском кармане, они питают ту цивилизацию. И чем скорее они упадут, тем лучше. Ну что, еще по рюмочке и с баней заканчиваем? Да и парная стала остывать...

В парилке — сорок семь градусов.

«Я духовный племянник русской литературы»

— Вот русская душа — что это?

— Душа народа? Он до смерти работает и до полусмерти пьет, как сказал Некрасов. На самом деле русская душа — это то, что дремлет, спит, тоскует, мучается, совершает свинства, пока у нее нет звезды небесной. Когда она зажигается, душа эта совершает невероятные подвиги. Если звезда гаснет — душа засыпает, и мы снова становимся разгильдяями, пьяницами, разбойниками, бунтарями. Вот что такое русская душа.

— А сейчас она спит, да?

— Думаю, да, пока...

— А когда проснется?

— Вот мы сидим здесь уже два часа. Через час проснется как раз. Сейчас выйдем из Сандунов — и увидишь гигантский всплеск русской души.

— И что будет?

— Будем подняты при жизни на небо, как Илья Пророк. Мы сейчас кто? Мы с тобой обыденные люди...

— Это мы — обыденные. А вы — духовный отец оппозиции.

— И никакой я ей не отец. Я духовный племянник.

— Чей?

— Русской литературы.

— Роман «Господин Гексоген» — это литература племянника? Его же назвали самым ярким литературным явлением в СНГ.

— Я всю жизнь пишу один роман, а это — только глава из него. Слонялся по войнам, стройкам, на баррикадах. Я — революционер!

— Чего вам сейчас хочется больше всего?

— Хочу встретиться с людьми, которые мне дороги и которым я важен и дорог. Я бы попробовал им рассказать, зачем живу на этом свете, что за эти 70 лет увидел, узнал, пережил и что я сумею принести Господу Богу.

— А зачем вы живете?

— А это уже вопрос следующего интервью...

* * *

— Да, кстати, о бабочках! Я слышал, вы и сами их коллекционируете... Сколько их у вас?

— Бессчетное количество.

— Зачем вы их собираете?

— Чтобы не мешали. Вот идешь — они летают, мельтешат перед глазами. Я их сачком и отлавливаю.

— А вот еще, правда, что вы их едите?

— Господи, конечно! Ты сейчас ел салат. Думаешь, из чего? Из бабочек!

— Это вы повара подговорили, да?

— Нет, я принес с собой сюда полуфабрикаты из бабочек. Ты их и ел. Заметил? Салат такой сладкий, вкусный, разноцветный...

После парной

«И не надо мне подыгрывать ножами!»