Непечатные пряники

Тут надобно несколько отступить во времени назад, чтобы объяснить читателю – откуда взялся во Фрянове уроженец персидского города Новая Джульфа армянин Игнатий Шериман. Пока Иван Третий из бывших крымчан делал бывших жителей Подмосковья, Персия делала жизнь проживающих там армян, мягко говоря, невыносимой. Помогали ей в этом некрасивом занятии турки. Так помогали, что бедные армяне, которые на самом деле были довольно состоятельными торговыми людьми, стали подумывать о том, что неплохо бы поискать счастья в России. Они рассуждали точно так же, как Лермонтов, который спустя полтораста лет писал: «Быть может, за стеной Кавказа сокроюсь от твоих пашей…» Армяне хотели скрыться от турецких и персидских пашей, и пересекали они Кавказский хребет начиная с середины XVII века, в обратном направлении – в сторону России, которая им не казалась такой немытой, как Михаилу Юрьевичу. Видимо, при Алексее Михайловиче и его сыне Петре Алексеевиче она еще не успела так изгваздаться, как при Николае Павловиче.

Игнатий Францевич Шериман34 был тем, кого теперь называют деловым человеком. На одном месте сидеть не любил. Часто ездил из России в Персию и обратно, снабжая русские мануфактуры шелком-сырцом. Сложно сказать, каким образом, но через малое время после приезда в Россию оказался он одним из пяти соучредителей одного из самых крупных в России предприятий с неблагозвучным для современного уха названием «Штофных и прочих шелковых парчей мануфактура». В это, так сказать, закрытое акционерное общество, созданное по царскому указу в 1717 году и призванное за три года полностью удовлетворить спрос на российском рынке в дорогих тканях, поначалу входили вице-канцлер и президент Коммерц-коллегии Петр Павлович Шафиров, граф Толстой и генерал-адмирал Апраксин35. Вся эта компания корыстолюбивых государственных мужей, хоть и обещавшая Петру удвоить ВВП догнать и перегнать, в текстильных мануфактурах не понимала ничего (ткать-то они умели отлично, правда, не шелк, а паутину и совсем для других целей), но в ее руках оказалась монополия на ввоз дорогих тканей из-за границы. Понятное дело, что ввозили их временно, только до того момента, как заработает свое собственное производство, понятное дело, что ввозили только образцы, чтобы на них учились наши мастера, понятное дело, что образцов этих ввозили столько, что прибыль от их продажи… Короче говоря, дело не шло, а стояло на месте. Где его Петр своим указом поставил – там и стояло. После того как вмешался, откуда ни возьмись, появившийся Александр Данилович Меншиков – дело уже и стоять не могло, а стало разваливаться на глазах. От расстройства главный иностранный специалист, привезенный из Франции для обучения русских шелкоткачеству, запил горькую. Понятное дело, что именно на него списали начальники все неудачи и отправили, от греха подальше, домой, чтобы не болтал здесь лишнего.

Окончательно разладилось все из-за какой-то свары между Меншиковым и Толстым по поводу… Все равно по какому. Написали учредители Петру письмо о том, что трудно им без опыта в купеческом деле. Наживаться на ввозе импортных тканей они готовы были сколь угодно долго, а вот что касается производства, шелка-сырца, ткацких станов, всех этих сиволапых мужиков, которых надо обучать ткацкому мастерству… Хорошо бы включить в состав учредителей каких-нибудь купцов-промышленников. Пусть они завозят сырье, плетут, вяжут, ткут и что там еще делают в подобных случаях. Включили пять купцов, в числе которых и оказался Шериман. Он первым понял, что в таких, собранных по царскому указу, колхозах дела не сделаешь, и решил отделиться, забрав свой пай. Игнатий Францевич действительно хотел заниматься шелкоткачеством не на бумаге, а на собственной фабрике. И не где-нибудь, а во Фрянове, которое он приобрел незадолго перед тем, как расстаться со своими компаньонами.

Не с голыми руками приехал Шериман во Фряново, на берега маленькой речки Ширенки36. Он привез с собой двадцать шесть ручных ткацких станов и двадцать три мастера-ткача. С этих двух десятков с лишним ткацких станов и такого же количества ткачей и началась первая в Подмосковье текстильная мануфактура, а уж с Фряновской шелкоткацкой мануфактуры, в свою очередь, началось все то великое множество подмосковных текстильных производств, которое уже в первой половине XIX века назовут «Русским Лионом и Руаном».

Шериман подошел к делу серьезно – завез из Персии сырье, выстроил просторные каменные корпуса, дополнительно набрал рабочих и стал учить их шелкоткацкому мастерству… На самом деле не от хорошей жизни он выстроил каменные. Игнатий Францевич сначала построил деревянные, но их сожгли местные крестьяне, а они бы не жгли, кабы их по указу императрицы Анны Иоанновны от 1736 года не прикрепили к фабрике навечно, а их бы не прикрепили, если бы не было страшной нехватки ткачей (не только на фряновской фабрике), а откуда было взяться ткачам, если Шериман, как уже было говорено, привез с собой во Фряново всего два с небольшим десятка37.