Неплохо для покойника!

— Не переживай!

Легко сказать — не переживай! Я сидела как на иголках. Мало того, что скандал, учиненный моим другом, мог иметь самые непредсказуемые последствия, так мы еще стали и объектом всеобщего внимания. Вот и сейчас, по мере того как Алейников приближался, все больше присутствующих, словно по команде, поворачивали головы в нашу сторону.

— Добрый вечер, господа! — приветствовал нас Тимур Альбертович, подойдя вплотную к нашему столику и отодвигая ногой стул. — Не возражаете? Спасибо. Не возражаете…

Я сидела, плотно сжав губы. Проигнорировав приветствие, я приняла из рук Михаила наполненный вином бокал и приготовилась ждать неприятностей. Но, на удивление, все пока шло тихо и мирно. Мужчины неторопливо заговорили о каких-то там поставках, курсе доллара, нестабильном положении на бирже и еще о чем-то специфически мужском. Сосредоточив внимание на бокале с вином, я старательно делала вид, что их трепотня меня совершенно не интересует. Так бы это и продолжалось, не возникни вдруг из ниоткуда «крысиный король».

Прищурив и без того узкие глазки, он отставил последний, оставшийся свободным стул и опять без приглашения уселся.

Над столом повисла тишина. Причем взгляды, которыми мы обменивались, выражали очень противоречивые чувства.

Я перебегала глазами с одного мужчины на другого, не пытаясь скрыть беспокойства.

В Мишкиных глазах читались плохо скрытый интерес и азарт игрока, поставившего на кон свое состояние. Взгляд Сергея Ивановича обдавал морозным холодом. И лишь взор Алейникова оставался безучастным. Он болтал вишенкой в бокале с мартини, который Мишка заказал ему, и продолжал, как ни в чем не бывало, обсуждать чеченскую проблему.

Может быть, все и обошлось бы тихо-мирно, если бы не этот мерзавец. Если вы еще не догадались, то мерзавцем я окрестила своего друга Мишку. Он посидел несколько минут относительно спокойно, слушая неторопливый монолог Алейникова, а потом вдруг занервничал. Сначала он взялся мять и накручивать на палец салфетку, постепенно превратив ее непонятно во что. Когда это ему надоело, он стал вилкой постукивать по бокалу, что-то тихонько напевая при этом. А когда и эти его действия остались без внимания сидящих за столиком, он прокашлялся и елейно произнес:

— Очевидно, нам следует познакомиться…

Как-то нехорошо получается. Сидим, причем достаточно хорошо сидим, а никто нас не представил друг другу… Михаил…

— Дельное предложение, — хмыкнул «крысиный король» и протянул ему раскрытую ладонь:

— Сергей Иванович Хлобыстов…

Они пожали друг другу руки, при этом Мишка едва заметно побледнел. Из чего я сделала вывод, что, несмотря на свое хилое телосложение, у Сергея Ивановича порох в пороховницах еще имелся.

— Алейников Тимур Альбертович, — тихо, но внятно произнес третий мужчина и, игнорируя протянутые ладони, лишь слегка наклонил голову сначала в одну, потом в другую сторону.

— Ну, а меня вы все знаете, — улыбнулась я как можно приветливее с тем, чтобы хоть немного разрядить обстановку. — Самое время выпить за знакомство…

Тосты посыпались один за другим.

И за кого мы только не пили!.. За Родину и родителей, за школьных друзей и институтских подруг. Мишка договорился даже до того, что предложил выпить за процветание стран третьего мира. Мужчины его охотно поддержали.

Я же сидела и тихонько в уме подсчитывала, во сколько мне может обойтись эта невоздержанность со спиртным.

Словно угадав мои мысли, Сергей Иванович хитро прищурился:

— Пейте, Анна Михайловна, я угощаю!..

— Не нужно, — подал голос Алейников, к тому времени уже еле ворочающий языком. — Я плачу за всех,.

С Мишкиной стороны, по известной причине, инициативы не последовало.

Хлобыстов и Алейников между тем начали между собой оспаривать право каждого заплатить за ужин, почти одновременно достав бумажники и потрясая их увесистым содержимым друг у друга перед носом. И вот в самый разгар спора из бумажника Сергея Ивановича выскользнула небольшая фотография и мягко спланировала на тарелку с мясной нарезкой.

— Кто это? — быстро отреагировал Мишка и схватил карточку двумя пальцами. — Ого! Да здесь целая группа!

Следует заметить, что, невзирая на обильные возлияния, мой друг оставался почти совершенно трезвым. Видимо, его учение о стимуляции мыслительного процесса все же содержало в себе какое-то рациональное зерно.

— Это мой покойный брат в окружении своих друзей, — пояснил Сергей Иванович, на последнем слове скрипнув зубами. — Есть среди них и тот, что отправил его на тот свет…

— Можно полюбопытствовать? — протянула я руку за фотографией, смерив своего друга уничтожающим взглядом. Только идиот мог не догадаться, что ко всему этому он испытывал определенный интерес. — Михаил! Ты позволишь?

— Да, да, конечно, — залопотал он, возвращая снимок. — Очень интересные молодые люди…

Молодых людей было трое. Они сидели в плавках за дощатым неструганым столом в окружении буйно разросшихся кустов акации.