Непобедимая и легендарная: Непобедимая и легендарная. Призрак Великой Смуты. Ясный новый мир

– Митрофан Михайлович, – ответил я, – все вооруженные формирования, не желающие подчиняться центральной власти, в первую очередь так называемые исламизированные и украинизированные подразделения, необходимо немедленно разоружить и расформировать. С частями, где сильны позиции большевиков, и рабочими дружинами Красной гвардии будут разбираться на местах комиссар Железняков и один из моих людей. Отделение агнцев от козлищ – это их задача. И тут главное – не наломать дров. Анатолий Григорьевич должен будет внимательно разобраться и понять – кто из местных большевиков стоит на платформе советской власти, разделяя политику нашего ЦК, а кто просто карьерист и шкурник, примазавшийся к победителям.

– Ясно, товарищ Османов, – хмуро ответил мне Железняков, вдоволь налюбовавшись на пути в Крым на те «чудеса», которые показывали «местные кадры».

– Товарищ комиссар, – сказал я, – все те, кого вы сочтете годными, будут направлены на формирование регулярных частей корпуса Красной гвардии. Особое внимание обратите на дислоцирующиеся в Евпатории школу военных летчиков и школу стрельбы. Подготовленные авиационные специалисты будут очень нам нужны. Я попрошу вас заняться этим вопросом немедленно.

Далее – требуется объявить о наборе в Красную гвардию добровольцев из числа желающих продолжить военную службу солдат и офицеров частей, подлежащих расформированию. Это необходимо в том числе и для доукомплектования до штатного состава Второго Крымского конного полка подполковника Биарсланова. Ответственный – полковник Бако.

Григорий Александрович, нам нужны люди, которым обидно за униженную и поруганную державу, и кому хочется, чтобы Советская Россия снова была единым и неделимым государством. Поэтому подберите для этого дела офицеров потолковее и без всяких политических заморочек. Впрочем, со всеми чинами от подполковника и выше, если таковые изъявят желание служить в новой Русской армии, я буду беседовать лично.

– Понятно, – ответил полковник Бако, – но все же скажите, что вы собираетесь делать с Севастополем? Ведь главная угроза порядку в Крыму исходит именно от тамошнего Совета.

– Григорий Александрович, – ответил я, – подготовкой к походу на Севастополь я займусь лично. Использовать для этого кайдешей считаю нецелесообразным, ибо не стоит дразнить гусей. На Севастополь пойдут бойцы моего специального отряда и привычные к подобным операциям казаки войскового старшины Миронова. В город уже направлены наши люди. И как только от них мне поступит соответствующий сигнал, то мы проведем молниеносную операцию по установлению в главной базе Черноморского флота подлинной советской власти. А пока будем ждать. Не зная броду, не будем лезть в воду. На этом пока все. За работу, коллеги.

19 (6) декабря 1917 года.

Севастополь.

Военврач Крепостного военного госпиталя Дмитрий Ильич Ульянов

Примерно два месяца назад, вернувшись в Севастополь из Одессы, я был вынужден с ходу включиться в работу по партийной линии, не забывая, разумеется, и о своей основной специальности военного врача. Находясь в Одессе и работая в должности делопроизводителя врачебно-клинического отдела штаба Румынского фронта, я был вынужден заниматься в основном рутинными бумажными делами и находиться в отрыве от той живой партийной работы, которая кипела в то время в Севастополе.

Скажу вам прямо, к моменту моего отъезда в Одессу обстановка в главной базе Черноморского флота сложилась для нас, большевиков, просто нетерпимая. Тогда в Севастополе бал правили кадеты, меньшевики и эсеры, а большевики оказались загнанными в полуподполье. Дело дошло даже до того, что в мае 1917 года нам, большевикам, было вообще запрещено вести свою агитационную деятельность в какой-либо форме.

В начале июня, когда я был откомандирован в Одессу, в Севастополе началось то, что можно было назвать откровенным раздраем и бардаком. Команды военных кораблей начали выказывать своим офицерам явное неповиновение, что полностью сводило на нет боеспособность Черноморского флота и превращало его в какое-то подобие казацкой вольницы.

К примеру, в июле эскадренный миноносец «Гневный» во время боевого похода захватил в море турецкую лайбу, груженную маслинами, орехами и табаком. Так вот, команда эсминца не нашла ничего лучшего, как по примеру пиратов Карибского моря присвоить весь груз и продать его с аукциона прямо на площади Нахимова у Графской пристани. Получив известие об этом случае, я тогда подумал, что для того чтобы Севастополь стал похожим на Тортугу или Ямайку времен «джентльменов удачи», не хватает только черного пиратского флага.

Черные флаги, кстати, над некоторыми кораблями Черноморского флота вскоре были подняты, и означали они то, что экипажи этих кораблей выступают за идею анархии. При этом, дай бог, чтобы хоть один из сотни сторонников князя Кропоткина смог бы более или менее связно объяснить – что это за штука такая «анархия» и с чем ее едят.