Непобедимая и легендарная

И поэтому-то нам в деле у Бергена было противопоказано сближаться с англичанами накоротке. Зато на максимальной дистанции стрельбы наши новые двенадцатидюймовые орудия Обуховского завода и новые тяжелые снаряды к ним показали себя самым наилучшим образом. Корректировка же посредством радиолучей позволила использовать все эти достоинства. Помяните мое слово, оптические дальномеры со временем отойдут в прошлое, и управление огнем будет вестись посредством радио.

– Наверное, вы правы, Михаил Коронатович, – задумчиво ответил каперанг Руднев, – но вот мы с вами этого, скорее всего, уже не увидим.

– А какие ваши годы, Владимир Иванович? – с улыбкой спросил Бахирев. – Неужто вы уже помирать собрались?

– Так ведь большевики же, – пожал плечами командир «Рюрика». – Пока мы с вами им нужны, то нас не трогают. А потом?

– А что будет потом, Владимир Иванович? – спросил Бахирев. – Моря высохнут, али злые британцы свой флот на слом пустят? Какая ни была власть в России, ей все равно нужны будут и армия и флот. Так что можно считать, что с вождем нам повезло. На месте господина Сталина мог быть менее симпатичный персонаж. После болтуна-«главноуговаривающего» Керенского меня уже ничем нельзя удивить. Вы сами сравните положение с дисциплиной на кораблях, какое оно есть сейчас, и то, что было всего три месяца назад, накануне попытки германского десанта на Эзель. Небо и земля…

– Наверное, вы правы, Михаил Коронатович, – кивнул Руднев, – но все же большевики останутся большевиками – то есть людьми не нашего круга. А, следовательно, теми, которым полностью нельзя доверять. Я согласился на ваше предложение не покидать мостик «Рюрика» и пойти с вами в поход на север только потому, что все прочие альтернативы мне пока кажутся совершенно безумными. Вот кончится война в Европе, тогда я с чистой совестью подам в отставку, чтобы, удалившись от дел, предаться писанию мемуаров где-нибудь в Швейцарии или Нидерландах, подальше от всех этих российских неустройств и смут. Помяните мое слово, Михаил Коронатович, дольше пяти лет большевики у власти не удержатся. Россия разорена войной, плохим управлением и отвратительными дорогами. Ну а мужики, населяющие ее, нищи, безграмотны и обозлены на любую власть. Проводить вместе с большевиками социальный эксперимент – это совершеннейшее безумие…

– Кхе, кхе, – раздалось позади Руднева покашливание комиссара эскадры Сладкова. – День добрый, господа офицеры. Надеюсь, что я вам не помешал?

– Да нет, что вы, господин комиссар, – с легкой саркастической усмешкой ответил адмирал Бахирев, – просто Владимир Иванович, находящийся во власти терзающих его смутных сомнений, изливал мне свою душу. А что еще делать – обещанных нам угольщиков-то до сих пор нет.

– Тогда, – точно так же саркастически усмехнулся комиссар Сладков, – можете считать, что я вам принес долгожданную благую весть. Радисты приняли сообщение с «Олега», что они с эсминцами встретили конвой угольщиков и теперь конвоируют его к нам. Это к пополнению запасов угля. Что же касается пяти лет, отведенных господином Рудневым на существование советской власти, то должен заметить, что еще совсем недавно нам уже предрекали неделю, а потом и целый месяц правления. Теперь у оппозиционных пифий самый популярный срок – от полугода до девяти месяцев. За это время наша власть, по их пророчествам, должна окончательно разложиться и дискредитировать себя. Так что вы, Владимир Иванович, еще очень щедры. Но я думаю, что и год, и пять, и десять не ослабят, а только укрепят нашу власть. Народ готов к переменам, он понял, что так, как он жил раньше, дальше жить просто невозможно.

– Я, господин комиссар, – ответил Бахирев, – по убеждениям своим монархист, а следовательно, отношусь к вопросу роли личности в истории так, что, если есть Личность с большой буквы, то будет и История. Безотносительно политических убеждений этой Личности. А если Личности нет, то будет сплошная керенщина, нескончаемая смута и анархия. Это мы уже проходили.

Пока у вас там всем заправляет господин, пардон, товарищ Сталин, чьи таланты правителя я уже успел оценить, то все у большевиков будет получаться, да и во всей России дела будут идти хорошо. Даже по трем прошедшим месяцам я уже могу судить, что худшее уже позади. Если же этого человека, весьма серьезного в своих устремлениях, опять потеснят разного рода беспринципные и безответственные болтуны, то тогда, как уже сказал Владимир Иванович, я не дам вам и пяти лет. Россию захлестнет кровавый потоп. Но это мое личное мнение, господин Сладков, и я не смею вам его навязывать.

– Аналогично, Михаил Коронатович, – соглашаясь, кивнул Сладков, – я тоже не буду навязывать вам свое представление о роли в истории революционных масс. Хотя, наверное, истина где-то посредине. Массы без лидера – это неуправляемая толпа, стадо, раздираемое противоречиями. А лидер без масс – это мечтатель, не способный что-либо изменить в жизни.