Непобедимое Солнце (СИ)

— Кто тронет Императора — умрет на месте!

Дубравина посмотрела на сумасшедшую суку, а потом истерично расхохоталась:

— Вот дура! Мы все и так тут умрем, пойми...

— Понимаю, — кивнула Сноходовская, — И я к этому готова. И мои девушки тоже готовы. Каждая из них готова умереть за Императора сотню раз и забрать с собой на тот свет сотню врагов. Но оскорблять Государя я никому не позволю. Он не изъявлял желания трусливо бежать, когда был в сознании. Павел Стальной всегда был храбр, как лев. Так что если он не придет в себя и если не даст мне прямого приказа на эвакуацию — то останется здесь. И вы все тоже останетесь здесь, дамы. Клянусь, я убью любого, кто решит трусливо бежать и покинуть Императора в этот решающий момент. Слово магократа!

— Божечки... — Жаросветов похоже был готов расплакаться.

Дубравина же соображала, мучительно и быстро.

Но насоображать ничего конструктивного княжна не осилила. По сути, выхода здесь и правда не было. Со Сноходовской никому из них не справится, не справится, даже если они все вместе бросятся на командиршу Лейб-стражниц...

А значит, Дубравиной и остальным на самом деле придется умереть.

Глава 244 — Время Освобождения? ВРЕМЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ!

Повисло тяжелое молчание, выстрелы тем временем трещали уже на третьем, этажом ниже, где-то снаружи в парке грянул очередной взрыв...

— Чудесненько, дамы, — заявила Сноходовская и уселась к Императору на кровать, эффектно закинув ногу на ногу.

— Мама, мамочка, аааа... — запричитал Жаросветов.

Через мгновение обезумевший от ужаса адъютант Его Величества бросился к стене тайных покоев и начал биться об неё головой.

— Ваше Высочество, ведите себя достойно, — устыдил Жаросветова толстяк Исцеляевский, но парню было плевать.

Сестра Исцеляевского тем временем подоткнула одеяло Стального, поправила подушку, убрала с закрытых глаз Государя царский локон, некстати растрепавшийся.

Видимо, решила умереть, выполняя свой долг, заботясь об Императоре...

А раз так — то и Дубравиной следует поступить также.

Княжна решительно надела назад свои туфли. Потом прошла к небольшому зеркалу на стене и стала прихорашиваться.

Да, она умрет, но умрет, как правитель России, коим Дубравина и была последние несколько минут, после того, как принцесса совершила измену. Пожалуй, княжна даже войдет в учебники истории. Так что сейчас главное — умереть достойно, и её труп тоже должен быть красивым...

Когда сюда ворвутся люди принцессы — княжне следует сразу же напасть на магов. Тогда есть шанс, что её убьют холодным оружием, может быть даже ударом в сердце, и тогда возможно её тело пострадает меньше, чем от пуль...

Выстрелы уже гремели совсем рядом, в тайные покои теперь проникал не только запах гари, но и легкий дымок, клубившийся возле пола, значит, пожар распространяется по дворцу...

А Жаросветов, знай себе, продолжал всхлипывать, рыдать и стучать башкой в стенку.

Тук-тук-тук...

Стоп.

Княжна Дубравина вдруг осознала, что здесь явно что-то не так. Это тайные покои, стены здесь должны быть титановыми. Но звук от ударов башки Жаросветова был таким, как будто она билась по дереву...

— Ну-ка, — княжна прошла к Жаросветову, оттолкнула рыдавшего парня, а потом сама постучала по стене.

Не головой, конечно, а просто кулаком.

— Хм...

Дубравина активировала ауру и ударила кулаком уже со всей силы.

Скрытая под отделкой деревянная панель проломилась насквозь, на пол полетела щепа и куски штукатурки.

— О, Господи. А это еще что?

За секретной панелью оказалась ниша, а в нише возвышался идол — самый мерзкий, которого княжне приходилось видеть в своей жизни.

Идол был бетонным и серым, он изображал человеческую голову и кусок грудины. Грудина у идола была в солдатской гимнастерке, а голова была лысой и хищно скалилась в отвратительной усмешке, скорее звериной, чем человеческой.

Черты лица изваяния были уродливыми до тошноты, глаза были изготовлены из бурого янтаря, такого темного, что он напоминал натуральное дерьмо...

— Что это? — даже Сноходовская в ужасе вскочила на ноги.

— Вам виднее, госпожа генерал, — холодно произнесла Дубравина, — Простукивать стены в царских покоях — ваша обязанность...

— Я их простукивала, — обиделась Сноходовская, — Но еще при Павле Вечном. И этой штуковины тут тогда не было. Это, видимо, уже Стальной сделал. В тайне от стражниц...

— Я БОГ, — неожиданно произнес идол грубым хриплым голосом.

Дубравину физически затошнило от шока и омерзения, Жаросветов завизжал, даже Лейб-Стражницы отступили на шаг назад...

Голос у идола был отвратительным, ощущения от этого неотмирного гласа были примерно, как от вилки, скребущей по стеклу.

Рта идол, естественно, не раскрывал. Когда он «говорил» — у него лишь блистали янтарные глаза.

— ВАШ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС НА СПАСЕНИЕ — ПИЛЮЛЯ НА ШЕЕ У ИМПЕРАТОРА, — сообщил «бог», — НАКОРМИТЕ СТАЛЬНОГО ЭТОЙ ПИЛЮЛЕЙ. И ОН ПОПРАВИТСЯ. В ТУ ЖЕ СЕКУНДУ.

Янтарные глаза идола подернулись пеленой, бетонная тварь замолчала.

Княжна Дубравина услышала, что дерутся и стреляют уже здесь, на четвертом этаже дворца...