Непобедимое солнце

Ближе к дороге шла дама лет шестидесяти, похожая на шоколадное яйцо (это первое, что пришло мне в голову). Дело было не столько в шоколадном цвете ее кожи и полноте, сколько в особом социалистическом гламуре, который она излучала: круглый шиньон на голове, золото на шее, рубины в ушах – чистейшая эманация шоколадного советского заката. Неотличимая, впрочем, от естественной эстетики третьего мира начала двадцать первого века.

Зато девушка, которая шла рядом…

Это была блондинка со светло-оливковой кожей – я уже заметила, что на Кубе натуральные блондинки тоже встречаются (видимо, такой эффект давала нужная пропорция испанских генов). Ее волосы были связаны в узел на затылке – словно дочка сделала такую прическу, чтобы походить на маму.

Это, конечно, вряд ли были мама с дочкой – слишком уж разный цвет кожи. Но про себя я обозначила их именно так.

На девушке было короткое светлое платье в разноцветных зигзагах, тапочки на пробке, нитка бус и совсем никакого золота – такая простота граничила с изменой социализму. Ей могло быть лет двадцать с небольшим. Она была очень хороша, и ее лицо было мне знакомо.

Так хорошо знакомо, что я никак не могла оторвать от нее взгляд, пока могла ее видеть, сначала анфас, потом в профиль. И когда она уже почти проплыла мимо, я поняла, что у нее профиль Вария Авита Элагабала. Анфас сходство казалось не таким сильным – лицо Элагабала было шире. Но в целом они были похожи… И еще как.

В общем, меня как током стукнуло.

Я повернулась к Хосе.

– Кто это? Твои знакомые?

Хосе улыбнулся.

– Ночные птицы на дневной охоте.

Я недоверчиво подняла брови. Хосе энергично кивнул.

– Будут ходить взад-вперед, пока не найдут клиента. Если любишь девушек, могу познакомить…

– Нет, – сказала я, – не надо. Если захочу, сама познакомлюсь.

Залпом допив чай, я положила на стол инвалютную бумажку.

– Купи себе мохито и думай обо мне с нежностью, пока будешь его пить.

Все-таки приятно иногда побыть альфа-самкой.

А что это значит, кстати – альфа-самка? Платит за выпивку? Это не альфа-самка, а просто дура. Растоптала сто других самок в битве за самца? Тоже как-то не очень… Патриархат по ходу успел нагадить и здесь.

Помахав Хосе рукой, я перешла на другую сторону улицы и побрела вслед за парочкой – неспешно, чтобы не догнать маму с дочкой раньше времени. Как только Хосе перестал меня видеть, я пошла быстрее.

Нагнав их, я пристроилась в нескольких метрах сзади, соображая, что делать дальше.

Они действительно вели себя как мама и дочка, которые долго не виделись и теперь никак не могут надержаться за руки. При этом они почти не говорили – только на перекрестках, где стояли одинаковые молодые люди с рациями, мама принималась что-то нежно втолковывать дочке. Дочка не спорила и покорно кивала.

Время от времени мама оборачивалась, оглядывая улицу за спиной. Увидев меня во второй раз, она чуть улыбнулась. Я подмигнула в ответ. Еще через сто метров она опять поймала мой взгляд и ухмыльнулась шире. Я всем лицом изобразила крайнюю степень счастья. Обернувшись в следующий раз, дама в шоколаде еле заметно кивнула на остановку местной конки.

У меня внутри словно бы напряглись парашютные стропы – такого я совершенно не ожидала. Я… Да как она вообще… Да за кого она…

А какие еще варианты? Их не просматривалось.

Они дожидались меня на остановке. Перекресток с очередным мешковатым клерком с рацией был рядом, и все время, пока мы ждали конку, ни дама в шоколаде, ни дочка даже не посмотрели в мою сторону. Это было захватывающе, как в шпионском фильме.

Через несколько минут подошла конка – подобие открытого фаэтона в одну лошадку, который я много раз видела на улице, но так и не научилась всерьез воспринимать в качестве транспортного средства. Я думала, это что-то экскурсионное. Оказывается, на конке можно было ездить. Я деликатно села через сиденье от шоколадной дамы. Когда перекресток с наблюдателем уплыл назад, она впервые повернулась ко мне.

– Сто восемьдесят куков, – сказала она по-английски.

Я хотела засмеяться, но вместо этого вдруг кивнула. Деньги с собой у меня были.

– И десять ему, – она показала на управлявшего конкой господина. – Прямо сейчас.

Я послушно вынула из кошелька десять инвалютных песо и отдала их шоколадной даме. Она передала их кучеру.

Конка остановилась через несколько перекрестков – в зоне, застроенной коттеджиками местной элиты. На другой стороне улицы не было ни одной гостиницы, и на углу даже отсутствовал обычный топтун. Или, может быть, его функцию выполнял рыбак бомжеватого вида, сидевший у забора на свернутой серой сети.

Дама выразительно поглядела на меня и сделала странный знак ладонью – как бы приглашая за собой и одновременно отодвигая назад. Я поняла: следует идти за ней, но в некотором отдалении, чтобы не было ясно, что мы вместе.

Дама с девушкой дошли до угла и повернули на улицу, идущую от моря. На углу девушка посмотрела на меня – кажется, в первый раз за все время маневров – и виновато улыбнулась. Я так же виновато улыбнулась в ответ.