Непобедимое солнце

– Если бы я не любил тебя, – ответил я, – Камень не связал бы наши судьбы… Камень и я – одно и то же.

На самом деле в глубине души я подозревал, что просто станцевал всю эту историю перед Камнем от начала до конца, и сам исполнил в ней все роли. Камень не противился – только щурил насмешливо свой черный глаз.

Аквилия полюбила меня, увидев присланный из Никомедии портрет. Я понял, что влюбился в нее в тот день, когда она обиделась на мою шутку про девственность – и невыразимо чувственно провела ладонью по груди.

Но вот какая мысль смущала меня: если бы маску выбрала другая известная мне красавица, домыслил бы я точно так же, что тайно любил ее прежде и встреча наша была предопределена? Ответа я не знал, и Камень тоже помалкивал. Видимо, такой вопрос кажется богу глупым.

Я решился на то, чтобы немного изменить маски – эту идею мне подал ночной танец в храме.

Когда Камень везли в Рим, от него откололся крохотный кусочек, размером с две фаланги пальца. Виновных казнили, но было непонятно, что делать с осколком. Возникал вопрос, как его почитать: наравне с Камнем или иначе?

Представив, какая орава демагогов и философов начнет кормиться на новой религиозной проблеме, я скрыл случившееся. Теперь же я спросил у самого Камня, как поступить с его осколком. Маски, ответил Камень. Обе? Обе.

Я вызвал хорошего ювелира, взял с него слово хранить тайну – и он разделил осколок на две части, оправив каждый в такой же сплав серебра с золотом, из какого были изготовлены маски. Затем он прикрепил камни ко лбу каждой из них. Сделано все было соразмерно и изящно, но вместе с тем прочно и надежно, как на военном шлеме. Казалось, маски были такими с самого начала.

И все же я не понимал, отчего мой родитель предпочитал заниматься любовью в маске. Ответ предложила остроумная Аквилия:

– Сам Каракалла с щетиной на щеках был довольно уродлив. Ну, некоторые считали что он грубо и по-солдатски красив, но не всем такая краса по нраву. Наверно, он не хотел пугать любовников своим безобразием.

– Да? – спросил я. – А зачем он надевал на них маску Луны?

– Он жил среди солдат, – ответила Аквилия. – С ними большей частью и спал. А где ты видел красивого солдата? Их в первый же год службы так зажаривает солнце, что на их лица страшно смотреть… Венерины маски – походная амуниция великого завоевателя.

Это было, конечно, смешно. Но вряд ли годилось в качестве объяснения.

– Меня тоже зачали в этих масках, – сказал я. – Мне рассказывала мать.

– Она говорила почему? – спросила Аквилия.

– Она считала это игрой. Принцепс играет в бога. А его подруга играет богиню.

– Давай поиграем тоже…

Аквилия предложила это сама.

Поразительно, но после того, как мы в первый раз надели маски на любовном ложе, что-то в нашем союзе изменилось.

– Теперь я знаю, каково это – танцевать перед Камнем, – сказала Аквилия. – Я сейчас танцевала вместе с тобой. И я увидела будущее, Варий. Оно ужасно.

– Я тоже видел его, – ответил я. – И сейчас, и раньше. Мне предсказывали еще в детстве, что я взлечу высоко и умру молодым от лезвия. Но ничего ужасного здесь нет, потому что это не мое будущее и не твое. Это всего лишь узоры на шелке. Ты разве не поняла?

– Нет, – сказала Аквилия. – На каком еще шелке?

– Мы с тобою просто…

Я хотел рассказать ей про шелковых червей, про катушки с цветными нитями, про странную и жуткую для смертных глаз суть мира, показанную мне Камнем – но в последний момент решил промолчать. Облечь это в слова, тем более в ясные ей слова, было бы трудно. Аквилия, скорей всего, подумала бы, что я тронулся умом от своих излишеств. Так вокруг считали многие.

– Ты увидишь сама, – сказал я. – Когда Камень захочет.

– Я уже все видела. Ты лежал на земле мертвый в лагере преторианцев.

– Я стал императором в солдатском лагере, – ответил я. – Там же я перестану им быть. Разве такой узор не прекрасен? Но я не думаю, что умру в лагере. Успокойся.

– И еще я видела вот что… Эти маски… Они нас переживут. Они уйдут далеко в будущее, в них будут любить друг друга самые разные люди. Через них станут обращаться к Камню. И находить тех, кто должен перед ним танцевать. Но самое главное, я видела, что они помогут нам встретиться снова. Хотя это будем уже не мы… Поразительно. Поразительно и невероятно. Тебе не страшно, Варий?

– Конечно, страшно. Но и весело. И еще…

Я вдруг подумал, что ничего объяснять не надо. Совсем ничего. Пусть постепенно увидит сама. С масками это просто.

– Что?

Надо было ответить.

– Называй меня не Варием, а Антонином.

– Ты этого хочешь?

– Да. А чтобы тебе было проще, я сделаю тебе подарок. Особое императорское украшение.

Она сразу позабыла все на свете.

– Что это за драгоценность?

Я в шутку показал ей торчащий из кулака палец, как делают греки, когда хотят обидеть того, с кем спорят.

– Женщины любят драгоценности, но побрякушки можно получить от кого угодно. Я же дам тебе нечто такое, что не подарит больше никто.

Она улыбнулась, и я понял, что ее страх окончательно прошел.

– Что ты хочешь мне подарить?

– Я дам тебе новое имя. Теперь ты будешь зваться, э-э-э… Юлией.