Непобедимое солнце

У меня осталась пара свободных недель. Несколько дней я бездельничала, а потом вспомнила, что мне советовала Со – и задумалась, чего я не успела сделать в жизни. Много чего, конечно – но первым делом мне вспомнился Гоенка. Ритрит по випассане, на который я так хотела попасть.

Я проверила, есть ли на Гран Канариа такие ритриты. Они были, но только для старослужащих: так называемые «old students» собирались вместе для совместных радений. Меня туда не взяли бы. В других относительно близких местах, где меня могли взять, записываться надо было заранее, и я уже опоздала.

Подумав, я решила устроить себе такой ритрит сама – прямо в гостиничном номере. Хотя бы в урезанном виде.

Почему бы и нет? Несколько часов поиска – и у меня на ноуте уже были все необходимые материалы: инструкции по медитации, записи вечерних лекций Гоенки и даже анкета, которую полагалось заполнить перед ритритом:

– Какие техники медитации вы практикуете?

– Употребляете ли вы наркотики?

– Не являетесь ли вы духовным учителем?

– Не страдаете ли вы психическими расстройствами?

Странные какие-то вопросы, думала я. Кто же в наше время не является духовным учителем? Кто не страдает психическими расстройствами? Может, где-то на Земле Санникова и живут такие люди, но я ни одного пока не встречала.

Впрочем, я понимала, что этот опросник (если он, конечно, был аутентичным) нужен исключительно для предотвращения юридических проблем. Сама на себя в суд я подавать не собиралась, так что заполнять его не стала.

На ритрите полагалось сдавать на хранение все электронные устройства. Документы и телефон я честно заперла в сейф своего номера, а вот ноут оставила, дав себе честненькое железненькое не лазить в интернет, а только проверять, нет ли мэйла от Наоми.

И еще, конечно, я читала на экране инструкции по медитации – и слушала лекции.

Расстаться с телефоном даже на время было страшновато, но приятно – словно какая-то особая духовная полиция оторвала от меня маленького подлого кровососа. Уже ради этого стоило устроить такой ритрит. Целых десять дней без вампира.

С анапаной я была знакома еще по йоге. Очень незамысловатая и невероятно древняя практика. Всего-то-навсего сидишь с прямой спиной и провожаешь сосредоточенным вниманием каждый вдох и выдох, следя за ощущениями в том месте, где воздух касается носовой перегородки.

Дыхание создает микросквозняки, а ты их наблюдаешь, не отвлекаясь ни на что другое, и, главное, не ругаешь себя, когда все-таки отвлекаешься, потому что ругать на самом деле некого: психический процесс, который был отвлечением, к началу экзекуции уже угасает – и новым отвлечением становится сама экзекуция.

Вроде просто, но большие ребята из моей йогической юности говорили, что по этой тропинке можно добраться до невероятно глубоких духовных трансов – вроде тех, по поводу которых Кендра так смачно пальцевала на «Авроре». Отмечу, что в случае с Кендрой выражение «духовный транс» допускает известную игру, но я слишком прогрессивная девушка, чтобы шутить на эту тему.

В первые несколько дней на ритрите у Гоенки положено заниматься только анапаной, постепенно сужая область, куда направлено внимание.

Созерцают вовсе не пупок, как лгут сансарические юмористы – созерцают нос. Вернее, не сам нос, а те ощущения, которые возникают при вдохе и выдохе на самом его краю.

Вроде бы ничего особенного. Всю жизнь дышишь и не замечаешь. Но под линзой сосредоточенного внимания эти мелкие и еле заметные чувства – холодно, тепло, щекотно – превращаются в захватывающую театральную пьесу со множеством актеров, и, что самое интересное, зрителей: поглядеть на происходящее подваливали такие Саши из моих глубин, что ой. Я даже не знала, что они там водятся.

Но рассказывать про это глупо – надо пробовать. Возникает самый сущностный из человеческих вопросов: это как, приятно? Или неприятно?

На него я бы ответила уклончиво. Здесь есть своего рода баланс между разными необычными открытиями и переживаниями, действительно поражающими до глубины души – и общей тягомотиной происходящего, которой за них платишь. Та же самая жизнь, только вид сбоку.

Но в этом все и дело. Потому что где еще посмотришь сбоку на жизнь?

По вечерам, стараясь держаться настоящего ритритного расписания я слушала лекции Гоенки.

Гоенка давно умер, но остались видеозаписи – отдельная на каждый день. Все они сливались в трогательный ламповый сериал из восьмидесятых, когда эти лекции снимали – словно я дегустировала свет и звук из эпохи до своего рождения. Люди тогда были добрыми, будущее радужным, а носителями служили видеопленка и винил. Все это отпечаталось в сериале.