Непобедимые скифы. Грозные сарматы

«Жаль, Туракарту уже не придется увидеть этой ночной степи и услышать ее поющей тишины», — мелькнуло в голове Евнона. Словно вопреки его мыслям перед ним возник сын — живой, красивый. Отгоняя наваждение, Евнон потер лицо ладонью. Видение не исчезло. Его и не было. Перед ним стоял младший сын Умабий.

«И ему не спится, видимо, тоже терзает потеря брата». Захотелось подойти, утешить. Не подошел, не утешил. Кратко бросил:

— Готовься, тебе быть старшим в роду, — повернулся, зашагал к повозке.

Уснуть удалось только после полуночи.

С восходом солнца его разбудили громкие голоса, ржание лошадей и бряцание оружия. Знакомые с детства звуки означали, что войско готовится к выступлению. Евнон оделся, вылез наружу. Горд уже ожидал его. В железном шлеме и доспехе он казался еще внушительнее. В шаге от него стоял Умабий, без доспеха, но с мечом на поясе.

— Войско готово, — доложил Горд.

— Что ж, отправляйтесь. Пусть удача будет с тобой.

— Прощай, господин.

Горд поклонился, сбежал по склону, сел на коня, махнул — пора!

— Отец, отпусти меня. — Синие глаза Умабия с упрямством смотрели на Евнона.

— Нет. Ты уже слышал мой ответ.

Евнон понимал, правильнее отпустить его, но сейчас он не мог себе позволить потерять второго сына, да и слезные мольбы Донаги немало повлияли на его решение.

* * *

Дарган собирался сесть на коня, когда женский голос остановил его:

— Спешишь уехать, Дарган? От кого бежишь? Не от себя ли?

Он обернулся. Перед ним стояла Зимегана. Словно с неба упала чернокрылой птицей. Колдовской взгляд светло-голубых глаз верховной жрицы ожег его и не предвещал ничего хорошего. Неспроста она подошла. Глянув исподлобья, Дарган ответил:

— Убегаю? Мне не от кого убегать. Я никого и ничего не боюсь. Или ты считаешь исполнение воли верховного вождя бегством?

— Ты лжешь. Каждый человек чего-то боится. — Зимегана понизила голос, и он стал похож на шипение змеи. — Боишься и ты. Боишься, что Евнон, волю которого ты спешишь исполнить, узнает о том, кто убил его сына.

Узкое лицо Даргана побледнело. Маленькие темно-карие глазки забегали. Откуда она знает, что это он убил Туракарта? Неужели дар ясновидения открыл жрице его тайну? Совладав с чувствами, он огляделся. Не слышал ли кто ее слов? Похоже, нет. Ближе всех находился Сухрасп, но и он вряд ли мог что-то расслышать в гомоне собравшегося в поход войска. Дарган усмехнулся:

— О чем ты говоришь? Всем известно, что виновником смерти Туракарта стал вепрь.

— Не пытайся обмануть меня. Я ловила змей у высохшего озера и видела, кто свернул шею сыну Евнона. — Жрица пронзила его ледяным взглядом.

Дарган отвел глаза, стал нервно поглаживать черную клиновидную бородку:

— Чего ты хочешь?

— Ты. Это ты хочешь стать вождем аорсов. Теперь, когда нет Туракарта, тебе мешает только Евнон, чьей смерти ты желаешь. И не пытайся скрыть от меня своих мыслей, я вижу их… Желание твое похвально, и я помогу тебе исполнить его, если ты будешь делать то, что я тебе прикажу. Иначе…

— Я согласен.

— Другого ответа я не ожидала. Знаю, у тебя, как и у меня, достаточно причин ненавидеть Евнона. Выкормыш рода Спадина взлетел слишком высоко. Пора обрезать ему крылья.

— Ты права. Евнон забирает в свои руки все больше и больше власти, попирает обычаи предков. Он позволил Горду возглавить поход. Когда это позволялось иноплеменнику управлять войском аорсов и стоять выше знатных воинов?! Многие этим недовольны.

— Это неплохо. Чем больше недовольных Евноном, тем больше у тебя возможностей занять его место. Жди, когда придет пора, я дам знать. Ищи себе союзников, они тебе пригодятся. — Жрица, одарив Даргана улыбкой, направилась в сторону своей повозки. Дарган провожал ее задумчивым взглядом. И без того сутулый, он ссутулился еще больше.

«Змея, настоящая змея. Эта может ужалить в любое время». — Дарган сплюнул.

От раздумий его оторвал оклик Сухраспа:

— Господин, Горд зовет тебя.

* * *

Всадники неспешно проезжали мимо. Евнон с удовлетворением взирал с высоты бугра на своих воинов, которых он пожелал увидеть в полном боевом снаряжении. Ему хотелось быть с ними, но предводитель чувствовал, что не готов управлять войском. Горе надломило его духовные силы. Но вождь не сомневался, придет время, и он вновь поведет их в бой.