Непобедимые скифы. Грозные сарматы

Цецилий не беден, он мог бы вывести на арену воинов-андабатов в закрытых шлемах, делающих их слепыми, димахеров, владеющих двумя мечами, сагиттариев — лучников на коняхи даже эсседариев — гладиаторов, сражающихся на боевых колесницах. Но зачем? Сенатор и без того знал, чем привлечь публику. Бой девушки-амазонки и знаменитого, до сей поры неуловимого разбойника, известного под именами Серебряная Маска и Римский Минотавр, способен собрать полные трибуны и без выступления остальных гладиаторов. Но римляне любили много крови, поэтому на арену вышли двести человек, готовые убивать себе подобных. С трибун неслись презрительные выкрики: «Крови, грязные скоты! Дайте нам крови!», «Вперед, откормленные мясом и кашей свиньи! Режьте друг друга!», они перемежались с одобрительными возгласами, которых звучало гораздо больше: «Кастор, покажи свою доблесть!», «Смотрите! Смотрите, Тит Костолом! У него двадцать три победы», «Привет, Мавританец!», «Панкрат, убей всех!», «Нума! Нума!», «Бенорикс!».

Закончив обход, гладиаторы построились перед трибуной императора. Зрители замолкли. Чаша амфитеатра на короткое время наполнилась тишиной. Ланиста Валлар вскинул руку.

— Слава, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя! — голоса двух сотен гладиаторов всколыхнули воздух цирка.

По знаку Валлара колонна гладиаторов втянулась в помещения, расположенные под трибунами. На смену им вышли прегенарии, они сражались для развлечения публики деревянными мечами под звучание труб и цимбал.

Умабий, Горд и Котис сидели по левую руку от трибуны, где разместилось семейство Клавдия: жена Мессалина, белолицая, черноволосая красавица, их восьмилетняя дочь Октавия и семилетний сын Британик, получивший это имя от отца, покорителя далекого острова. Внимание Умабия привлекла молодая женщина в ярко-зеленом пеплуме, отделанном по краям золотой каймой. Она сидела позади императорского семейства. Смуглая, стройная, с волосами цвета плодов каштана и красивыми темно-карими глазами, она нисколько не уступала красотой супруге императора. Это была Агриппина, дочь Калигулы и племянница Клавдия. Рядом сидел рыжеволосый мальчик лет одиннадцати. Его звали Нерон. Завистливый взор отрока был прикован к Британику. Мальчик тронул руку Агриппины, приподнялся и, прислонив губы к уху женщины, спросил шепотом:

— Мама, а я смогу когда-нибудь стать императором?

— Кто знает, может статься, что придет и твое время. — Агриппина метнула полный ненависти взгляд на Мессалину. Высокородная Агриппина, любившая власть и богатства, завидовала Мессалине и мечтала оказаться на ее месте, она пользовалась, как и ее сын Нерон, гораздо большей популярностью у римлян, чем распутная жена императора и меланхоличный наследник Британик.

Мальчик Нерон прикрыл глаза, представил себя на месте Клавдия. Он верил, что непременно займет это место, дающее человеку почти неограниченную, полубожественную власть. Его грезы прервало завывание трубы, возвещающее о начале главного боя дня. Взоры присутствующих устремились на арену, в надежде поскорее увидеть первую женщину-гладиатора.

Первой она появилась на арене. Одетая в сарматскую мужскую одежду из кожи и обутая в низкие сапожки, Кауна, уступив мольбам Цецилия, позволила себе греческий бронзовый шлем с черным гребнем и наручи. Попытка Сервия посадить Кауну на лошадь, облачив в тунику и сандалии, успеха не имела. Также он предлагал ей вооружиться копьем и коротким мечом, оставив ланисте Валлару или Квинту свое оружие, но получил отказ.

Свист и восторженные крики оглушили девушку, одиноко стоящую посреди арены Большого цирка, поразившего ее своими размерами. Она затравленно озиралась по сторонам, оглядывая многочисленных зрителей и пытаясь отыскать среди них любимое лицо — лицо Умабия. Но вместо него в первом ряду на мгновение мелькнуло лицо Авла Кассия. Или ей это показалось? Ведь именно с ним она должна биться!

С тревогой и замиранием сердца смотрел на нее Умабий, с любопытством взирал Клавдий, с надеждой на ее смерть — Цецилий и затесавшийся среди зрителей Харитон. Смотрел на нее и маленький Нерон. Он загадал, что если станет императором, то непременно разрешит женщинам участвовать в боях.